Книга Тысяча и одна тайна парижских ночей, страница 69 – Арсен Гуссе

– Хороша собой? – спросила Жанна рассеянно и, по-видимому, не ожидая ответа.

– Хороша ли! Красавица. Вот почему извиняют Бриансону его дурачество. Впрочем, он не платит за ее лошадей и за бриллианты.

– За что же он платит? – спросила Жанна.

– Кажется, дает ей стол и квартиру. Но и это обходится ему не дешево, потому что подобные особы любят простор и хороший стол.

Опасаясь обедать глазу на глаз с матерью, Жанна старалась удержать госпожу Трамон, посещения которой всегда были минутные, до такой степени она торопилась с новостями в другой дом.

– У вас никого не будет посторонних? – спросила она.

– Никого, – отвечала графиня д’Армальяк, – и я могу предложить вам золотого фазана из Шантильи.

– О, вы стали орлеанисткой с четвертого сентября; я же разделяю все мнения и потому готова отведать вашего фазана. Велите сказать моему кучеру, чтобы он приехал за мной в девять часов.

Обед прошел весело, потому что госпожа Трамон всегда обладает неистощимой веселостью.

В девять она увезла с собой Жанну, сказав ее матери, что к половине двенадцатого та будет дома. Госпожа Трамон хотела, чтобы Жанна угощала у нее чаем трех или четырех ее коротких знакомых, в том числе русского князя, которому, быть может, вздумается присвататься к девушке. «И подлинно, – думала она, – Жанна больше будет похожа на княгиню, чем он на князя».

Итак, Жанна отправилась к госпоже Трамон. Ее мать осталась дома, так как выезжала в свет только при важных случаях.

Русский князь заинтересовался Жанной, которая забавлялась, кокетничая с ним, но не находя в том большого удовольствия, потому что постоянно думала о Бриансоне. Где он? Что делает? Думает ли о ней? Наконец доложили о Бриансоне, у которого нашелся свободный часок. Госпожа Трамон была, как говорится, в ударе и готовилась обменяться с ним несколькими острыми шутками.

– Боже мой! – сказала она, увидев входившего Бриансона. – Я была уверена, что вы придете сегодня вечером.

– Почему?

– По причине сродства, или магнетизма, или сцепления атомов: приехала д’Армальяк, значит, и вы должны.

Жанна пролила чай на скатерть; Марциал серьезно призадумался о том, не открыла ли она чего-нибудь хозяйкедома.

Через минуту русский князь мог бы ему сказать: «Не заслоняйте мне солнца», ибо Марциал овладел вниманием Жанны с видом человека, едва с ней знакомого.

– Ах, как я счастлив снова встретить вас, – сказал он, посылая ей глазами пару поцелуев, на что та отвечала томным взглядом.

– Знаете ли, о чем я думаю? – сказала ему Жанна.

– Не знаю, быть может, обо мне.

– Это само собой разумеется, но я думаю еще о том, что после утреннего моего визита к вам, я сижу здесь, будто ничего не бывало. Все это кажется мне сном. Как! Я ваша любовница, и все кланяются мне и говорят со мной с уважением. Вам покажется удивительным, что это оскорбляет меня. Где же наказание?

– Что ж тут удивительного? Мир полон подобных примеров. Неужели вы считаете себя менее достойной, чем большинство преступных женщин, которые кичатся в своих великолепных салонах?

– Я считаю себя достойной сожаления наравне с этими женщинами. Но меня приводит в отчаяние то, что напрасно свет будет уважать меня, когда я утратила уважение к самой себе. Если бы я не была упоена вашей любовью, то с ужасом взглянула бы на себя.

– Вы знаете, что я вас обожаю, любил только вас одну и никого больше не буду любить.