Онлайн книга «Тысяча и одна тайна парижских ночей»
|
– Но вы не говорите, как он умер. – Однажды вечером, сыграв партию в вист для препровождения времени, возвратился домой и заглянул внутрь себя: обсудил всю свою жизнь, подвел дебет и кредит своего ума. И понял, что сказал и сделал все, что было ему суждено сказать и сделать. Свое сердце погрузил в ничтожество вещей или в ничтожные дела. В эту ночь он был философом. Зачем терзать в грядущем времени красивую и молодую жену созерцанием своей угрюмой фигуры? Имеет ли он право навязывать ей свое горе? Он взял кинжал, посмотрел на него, поцеловал: кинжал мог в одну секунду погрузить его в вечность. Раскрыл грудь, приставил острое оружие к сердцу, потом отбросил его, потом опять приставил. Смерть, как и любовь, упоительна. Взор его помутился. «Жить? – сказал он и, взглянув на мрачный горизонт отчаяния, прибавил: – Умереть?» Ему предстало лучезарное неизвестное. Он верил в загробную жизнь, надеясь в то же время остаться в памяти людской. Потихоньку стал нажиматьна оружие, не решившись еще твердо избрать эту римскую смерть. Капли крови выступили на коже; все окрашенное в красный цвет приводит в исступление: нельзя безнаказанно смотреть ни на пурпур солнца, ни на пурпур крови. Теперь он не мог овладеть собой и мало-помалу вонзил кинжал в сердце со словами: «Кончено!» – Это невероятно. На другой же день утром кинжал оказался в ножнах. – Вот в чем дело, – возразил дьявол. – Когда он закричал: «Кончено!», вбежала жена, растерянная и плачущая, не желавшая смерти мужа; взяла кинжал, омыла его своими слезами и поцелуями и вложила в ножны, в полной уверенности, что таким образом скроет самоубийство мужа; но истина никогда не теряет своих прав. Поняли? – Да, у всякого человека бывают минуты безумия, и никто, даже мудрецы, не избавлен от них. – Он отправился делать раскопки в царстве теней. Глава 3. Герцогиня с родинкой Герцогиня *** небрежно лежала на диване в своей молельне и переписывала в молитвенник мысли, заимствованные у госпожи Ментенон [19], начиная со следующей: «Составлять счастье других не значит грешить, если жертвуешь чем-нибудь, и, напротив, будет грешно, когда получаешь удовольствие». Ей принесли письмо; она взглянула на него, как в конце обильного обеда смотрят на новое блюдо. Ее сердце поглотило так много любовных писем, что, наконец, пресытилось. – И это нужно прочитать, – пробормотала она, с презрением распечатывая конверт. Письмо было от маркиза Кальверо, ее первого поклонника. – О чем он пишет мне? – спросила она, узнав его почерк. Письмо было следующее: Прелестная герцогиня! Мне изменили двое: вы и счастье. Сегодня ночью я проиграл сто десять тысяч франков; мне остается только пустить пулю в лоб, если я не заплачу этой ничтожной суммы в течение суток. Вы можете спасти мне жизнь, вы, убившая мое сердце; вы знаете мое родство и знаете, что мне предстоит еще наследство от двух теток. Я проиграл эти сто десять тысяч франков вашему обожателю. Испросите у него двадцать четыре дня вместо двадцати четырех часов; мне нужны сутки, чтобы съездить в Испанию и возвратиться, но я не могу ехать, не получив от вас успокоительной вести. Надеюсь, вы не откажете мне в этом доказательстве дружбы, хотя любовь никогда к ней не ведет. Вспомни о своей родине, Манолла! Целую ваши ресницы. |