Книга Тысяча и одна тайна парижских ночей, страница 299 – Арсен Гуссе

– А Матильда-тряпичница, найденная на бульваре Робертом Амильтоном?

– О, она еще тольконачинает жизнь. Впоследствии я расскажу вам ее историю. Успокойтесь, она не будет страдать ностальгией. Роберт нашел жемчужину в навозе.

– А Цветок Зла?

– Как знать! Быть может, она будет спасена детьми, потому что вчера родила дочь.

– Если вы точно черт, то дайте мне слово никогда не искушать этой дочери.

– Обещаю тем охотнее, что она будет Земным Ангелом.

– Отвратительная насмешка! Но вы напоминаете мне о самом ненавистном создании на Земле. Что будет с ней?

– Взгляните на ее действия.

В былое время апельсины продавались в театре по пять су: разумеется, придумали апельсины, стоящие пять франков; это благодеяния цивилизации.

Засахаренные апельсины – антракт по преимуществу.

Однажды вечером, когда д’Армальяк с матерью была в Опере, отворяльщица лож открыла дверь и подала букет и два засахаренных апельсина. Вместе с ними подали карточку маркиза Кормелля.

Букет был роскошен; фрукты поданы вовремя. Жанна не имела никакой причины отказаться от того и другого. Напротив, она была тем довольнее, что скучала в этот вечер, так как никто из знакомых не заглянул к ним в ложу.

Спектакль приятен женщине тогда только, когда в ее ложу явится какой-нибудь неожиданный собеседник. Жанна с большим удовольствием понюхала букет, затем принялась за апельсин, а потом снова понюхала букет.

При начале четвертого акта Жанна вдруг почувствовала головокружение. Ей случалось два или три раза напиться допьяна шампанским, и потому первым ее словом было:

– Я как будто пьяна.

Напрасно старалась она открыть шире глаза: зрение ее омрачилось. Она ушла в глубину ложи, боясь обратить на себя внимание публики.

Но там она упала почти без чувств. Мать подошла к ней, не зная, что делать. В эту минуту вошел в ложу маркиз Кормелль.

– Спасите нас, – сказала ему госпожа д’Армальяк, – дочери моей сделалось почему-то дурно, быть может оттого, что она съела присланный вами засахаренный апельсин.

– Присланный мной засахаренный апельсин? – повторил маркиз. – Не понимаю, что вы говорите.

– Разве не вы прислали букет и два засахаренных апельсина?

– И не думал присылать.

– Не вы? Ах, Боже мой, мне пришла в голову ужасная мысль: нас отравили.

– Тсс! – сказал Кормелль. – Ободритесь, не теряйте присутствия духа; мы спасем вашу дочь, если она отравлена.

Дверь ложи осталась незатворенной. Маркиз счел за необходимое вынести Жанну в коридор и позвать театрального доктора. Но Жанна, очнувшись постепенно, просила отправить ее поскорее домой. Кормелль не отпускал кареты, и через несколько минут грум доложил, что экипаж подан.

Маркиз любезно уступил свою карету госпоже д’Армальяк с дочерью, а сам отправился в фиакре. Жанну отнесли в ее комнату, куда вскоре пришел доктор. Так как в доме не нашлось молока, то ей дали выпить уксуса и кофе.

Решили, что Жанна была отравлена, но чтояд утратил силу в засахаренном апельсине.

– Я уверена, – сказала она, – что это отвратительное создание, Земной Ангел, выпущена из Святого Лазаря.

– Да, – отвечал Кормелль, – разве вы ее не видели? Сегодня она была в Опере.

– Стало быть, это беспощадная дуэль, – продолжала Жанна, – я хотела позабыть о Земном Ангеле, и вот она сама побуждает меня отплатить ей.