Книга Тысяча и одна тайна парижских ночей, страница 293 – Арсен Гуссе

Простак спит. «Пусть его спит», – говорит врач остолбеневшей от изумления жене. Затем он бежит в медицинскую Академию и рассказывает, что сейчас совершил неслыханную операцию, которая удалась по какому-то чуду. Наука ликует.

А простак? Хорош вопрос – он не проснулся, но тем не менее операция вышла удачна.

Истории всегда казались длинными княгине. Когда же никто не рассказывал, она никому, даже Жирардини, не позволяла вести отдельного разговора и предпочитала, чтобы все говорили одновременно.

Однажды ей сказали:

– Ну, расскажите вы сами.

Ее рассказ был невелик. Вот он.

«Моя история коротка, она называется „Телеграмма“. Слушайте. Действующих лиц трое: иностранный князь, его супруга, тенор без театра. Князь умен, но забыл свою жену, потому что та забылась на дороге. Ему шестьдесят лет, но жена его гораздо старше: ей пятьдесят лет.

Вчера она послала ему телеграмму:

Вот ответ:

Я хотел бы обрисовать здесь двух приятельниц княгини, с которыми она видится изредка и которых прозвала госпожой Дон Жуан и леди Ловелас. Это две светские женщины, которые действительно представляли до малейшей подробности тип этих обоих характеров и обеих идей. Первая говорила, как лорд Байрон: «Для мужчины любовь – эпизод, для женщины – целая жизнь» или же: «У мужчин есть все ресурсы, у женщин только один: полюбить снова и забыть опять». Мольер уже написал: «Я не могу не полюбить всего, что вижу милого. Как только красивое личико требует у меня сердца, я готов отдать все, хотя бы их было у меня десять тысяч».

Диана, вторая, говорила, как Альфред Мюссе: «Все за ничто». Она брала и сама ничего не давала, поэтому о ней можно сказать: «Прекрасная, гордая, насмешливая и бессердечная. Берегитесь! Мой холодный взор есть взор победителя».

Но этюд об этих двух женщинах, известных в Париже, потребовал бы всего искусства Гольбейна или Бальзака; это более чем эпизод, это целая книга, которую я, быть может, и напишу когда-нибудь.

Сгорая любопытством, княгиня с родинкой и д’Армальяк дошли вскоре до того, что начали играть комедию любви. Они думали сохранить свое достоинство тем, что не говорили последнего слова, но если совесть их была спокойна, то общество косилось на них. Правда, они пренебрегали общественным мнением.

Они жили в тесном кругу умных женщин, смеявшихся над всем, как белокурая Мессалина, эта восхитительная женщина, которая всех, не исключая мужа, заставляла думать, что обманывает последнего.

Белокурая Мессалина привезла к княгине обворожительную женщину, которая под именем Рыжая Канонисса возбудила некоторые толки в последние годы Империи. Она привезла прелестную и прихотливую Беранжер, госпожу Монжуайе, отказавшуюся от плотских, но не от платонических измен. Иногда приезжала к княгине Виолетта Паризи, жившая уединенно в замке Паризи, но во время своих поездок в Париж навещавшая мир вольнодумок, как выражалась княгиня.

Видя этих женщин смеющимися, мужчины считали их обезоруженными. Но насмешливость – лучшая защита от любви. Женщин губят стремление, мечтательность, сентиментальность. Женщина погибла, если не смеется и не имеет гения-хранителя в лице своего младенца.