Книга Тысяча и одна тайна парижских ночей, страница 273 – Арсен Гуссе

– Я сказала все, что могла сказать.

– Даже слишком много, – проворчал Цербер.

Я бесился, но продолжал ласково улыбаться и дал еще двадцать франков привратнице.

– Никого нет в его квартире?

– Никого, кроме горничной. Вы можете подняться под предлогом, будто ищете горничную, но ни слова не говорите о том, что я вам рассказала. Она хорошая девушка и может представить аттестаты от лучших семейств.

Я перестал слушать привратницу и, вытащив ее мужа, просил позвать сюда эту девушку.

Она явилась тотчас, бледная,печальная, униженная. Разумеется, я ни слова не сказал ей о прежней хозяйке и спросил, сколько она хочет жалованья. Она назначила сто франков в месяц, сущую безделицу. Решено, что с завтрашнего же дня она примется за свои обязанности у меня.

Прийдя на другой день и разбудив меня, она сказала, что лакей не хотел ее впустить, говоря, что ей здесь нечего делать.

– Как нечего делать! – сказал я – Что вы делали у де ля Шене?

– Там была женщина.

– Кстати о ней! Сядьте и расскажите, что знаете об этой женщине.

Горничная недолго отказывалась и подробно рассказала мне все трагическое происшествие.

Даниэль де ля Шене принадлежал к числу счастливцев. Колыбель его качала фея, которая одной рукой рисовала графский герб, а другой – сыпала луидоры. К несчастью, не пригласили фею Мудрости, так что дар рождения и дар Фортуны составили только наполовину его счастье. Учился он кое-как, знал всего понемногу, но ничего основательно; зато хорошо ездил верхом и, к славе своего учителя фехтования, нанес несколько ударов шпагой. Образование свое он завершил в кругу некоторых девиц из мелких театров.

Одним словом, на двадцатом году Даниэль вел образ жизни крэвэ, заботясь больше о своей известности в полусвете, чем об уважении лучшего общества.

Пять-шесть лет провел он так, убегая из-под родительского крова, чтоб рыскать по авансценам и по игорным домам; он сделался модным человеком, потому что, не поведя бровью, проигрывал деньги и бил женщин. Последнему научился он у Реньяра и Мольера. Театр есть школа нравов.

Будучи еще молодым, он лишился матери, что дало ему случай промотать состояние; совершив этот подвиг, он поехал в Нормандию к тетке, жившей близ Трувиля и обещавшей оставить ему в наследство сто тысяч экю. Тетка не умерла, но выдала ему часть наследства. Тогда он познакомился с одним нормандским семейством, происхождение которого будто бы относилось к эпохе крестовых походов. Одно только не подлежало сомнению, именно то, что в этом семействе была восемнадцатилетняя дочь, с белокурыми волосами, античным профилем, провинциальной осанкой. Ей никогда не говорили о ее красоте, и потому она считала своей долей жить в провинции.

Даниэль де ля Шене был для нее вестником лучшей жизни; она смертельно скучала и потеряла надежду веселиться когда-нибудь.

Часто приезжала она играть в шашки со старой теткой Даниэля, которая иногда дарила ей вещицы времен Марии-Антуанетты. Девушка была небогата, ее семейство едва питалось на две-три тысячи франков дохода. Надеялись, что старуха не забудет ее в своем завещании.

Клотильда де Монвиль увлеклась Даниэлем, который начал грубо ухаживать за ней, как за парижской кокоткой. Нельзя же скоро бросить милые привычки. Клотильда внутренне возмущалась, но покорилась обаянию парижанина. Она прощала ему грубости, думая, что такова мода; притом же она не могла сравнивать, так как до этого времени никто не ухаживал за ней.