Книга Тысяча и одна тайна парижских ночей, страница 253 – Арсен Гуссе

– Вы знаете, – продолжал маркиз, – что в стакане искал Альфред Мюссе не абсента и не пива, а опьянения. Эдгар По пил с той же целью. В Париже существует целый мир мечтателей, артистов и поэтов, которые напиваются, не чувствуя жажды. Не думаете ли вы, что женщины совершенно чужды этого неестественного душевного возбуждения? Они его находят преимущественно в своей страсти, а также в чае, кофе, водке. На последних Эпсомских скачках из двадцати великосветскихангличанок десять предавались сказанному опьянению, а из двадцати англичанок дурного тона двадцать напивались до такой степени, что не могли без посторонней помощи вернуться домой.

В тот же вечер у княгини маркиз стал излагать теорию о сверхчувственной жизни; он говорил, что Прометей, желавший похитить огонь с неба, был человеком, лучше понимавшим вещи. Боги приковали нас к земле, как в тюрьме; большинство людей привыкает к своему рабству, забывает свое небесное происхождение и живет земной жизнью. Но некоторые, одаренные высшими качествами, негодуют на свое иго и, сознавая в себе частицу божества, хотят отыскать золотую лестницу в первобытное небесное отечество. Пьяница, которого презирает простоумный буржуа, имеющий своим идеалом дебет и кредит, уносится вследствие возбуждения абсентом в светлые страны, которых никогда не узнает буржуа. Понсар, поэт школы здравого смысла, так хорошо понял сверхъестественные видения Альфреда Мюссе, что предался всем романтическим приключениям частной жизни, обращая день в ночь, влюбляясь в княгинь и актрис, ведя отчаянную игру и чувствуя отвращение к прозаической жизни, которую создавал для лиц своих комедий. Все те, которые громогласно заявляют, что идеал есть хижина, чувствуют себя хорошо в ней тогда только, когда мечтают об очарованных дворцах. Все те, которые восхваляют добрых хозяек, запирают их дома, чтобы свободно рыскать с повесами.

Известно, что княгиня Шарлотта и Жанна д’Армальяк обладали очень пылким воображением; нужна была только одна искра, чтобы его воспламенить.

– Ваша правда, – сказала княгиня маркизу, – можно управлять своим воображением, как кровной лошадью, стоит только пришпорить его. Но я не люблю крепких напитков.

– Я видел, что вы курите, княгиня, и пьете шампанское, что вы любите чай и кофе. Все эти вещества можно назвать шпорами, и довольно одного из них, чтобы быстро перенестись в светлые страны.

Княгиня обратилась к д’Армальяк:

– Довольно ли вы храбры и не хотите ли напиться вместе со мной, имея в виду проверить слова маркиза?

– Я слышала, что опьянение производит сон, – прошептала Жанна.

– Оно усыпляет глупцов и пробуждает умных. Для первых оно собирает облака, для вторых – разгоняет тьму.

– Посмотрим, – отвечала Жанна, – но предупреждаю вас, что на меня так же мало действуют сказанные возбуждающиесредства, как и самый магнетизм.

– Вы никогда не любили? – спросил маркиз с лукавой улыбкой.

– Вы сами хорошо знаете, что нет, – отвечала д’Армальяк, – потому что вы, прозванный всесокрушающим, потеряли время, ухаживая за мной.

Говоря это, Жанна взяла чашку чаю, не заметив, что маркиз влил туда несколько капель персидской жидкости, известной под названием «Красный сон».

– Вы не пьете, княгиня, – сказал маркиз, налив также упомянутой жидкости в чашку Шарлотты.