Книга Тысяча и одна тайна парижских ночей, страница 227 – Арсен Гуссе

Один из его друзей, бывший при нем, рассказывал, как был тронут Фильшатель преданностью Цветка Зла.

– Твоя княгиня, разумеется, не уронит по тебе ни одной слезинки, – сказала она ему.

– Конечно, нет, – отвечал Фильшатель, – княгиня любит только веселиться или, правильнее сказать, ничего не любит. Умри я сегодня ночью, она завтра утром скажет: «Не следовало ему ходить на дуэль».

– Все это потому, что ты ее не колотил, как меня, – возразила Цветок Зла.

Около двух часов ночи Фильшатель оперся на Цветок Зла и приподнялся: он едва дышал.

– Бедняжка! – прошептал он. – Рана смертельна, и я предчувствую, что скоро умру; дай скорее перо, я напишу завещание в твою пользу.

– По́лно! Поговорим, когда ты поправишься.

Виконт поцеловал ее и попросил сходить за приходским священником.

– Да, – сказала она, – я позову священника, но не нотариуса.

Оставшись наедине с другом, Фильшатель написал следующее:

Друг не хотел высказать, что это странное завещание будет оспариваемо. Во всяком случае, оно давало Цветку Зла некоторые права в глазах семейства виконта. Это уже значило нечто.

Действительно, по смерти виконта отец его разорвал завещание, но дал Цветку Зла двести тысяч франков, сказав, что, быть может, усыновит ребенка. В ожидании этого она обещала себе дать ребенку при крещении имя виконта.

Цветок Зла поклялась отомстить за смерть Фильшателя. Но каким образомдостигнуть цели? Она не могла вызвать на дуэль Роберта, который удивил весь Париж своими частыми поединками.

Она отправилась к госпоже Радегонд, но последняя не видела больше ни Роберта, ни тряпичницы.

Роберт жил на четыре тысячи франков, взятых под залог бриллианта, но этих денег не могло хватить надолго.

Узнав от друга виконта Фильшателя, что любовницей последнего была Цветок Зла, Жанна д’Армальяк написала ей по настоянию княгини и просила приехать в отель Шарлотты, где она пробудет весь вечер. Записка была за подписью: «Белокурая иностранка».

Питая к Жанне живейшую привязанность, Цветок Зла в тот же вечер исполнила ее просьбу и приехала в отель княгини.

Она была вся в черном; ее бледное лицо выражало глубокую скорбь.

– Вы очень его любили, – сказала ей Жанна, так как княгиня не осмеливалась задавать вопросов.

– Любила ли! Почти столько же, сколько люблю своего сына.

Жанна понимала, что это значит. Они помнила рассказ герцога Обаноса.

Княгиня молча смотрела на Цветок Зла, сознавая, что никогда и ничего не любила. Она только касалась губами кубка любви.

Княгиня завидовала Цветку Зла.

– Лучшим утешением во всем бывает ребенок, – говорила Цветок Зла, – и потому я никогда не могла понять, зачем светские женщины, имея детей, обманывают мужа. Неужели есть матери, ищущие удовольствий и наслаждений, когда в их комнате стоит колыбель!

– Вы правы, – сказала княгиня, – а если в колыбели нет ничего?

– Надо, чтобы было.

– Это, может быть, легко сделать для других женщин, но мы осуждены на бесплодие, когда вкусим от мертвого древа.

Разумеется, говорили много о Фильшателе. Никогда ни один человек не был предметом таких похвал, какими осыпала виконта Цветок Зла.