Книга Тысяча и одна тайна парижских ночей, страница 224 – Арсен Гуссе

«Стало быть, она не одна», – подумал я с беспокойством и в сотый раз пожалел о своем приходе. Подходя к хорам, я, к своему удивлению, заметил четырех монахинь, зажигавших свечи около гроба. Лица монахинь были закрыты, но я тотчас узнал, что между ними не было сестры Агнесы.

Я знал, что в Италии выносят умерших монахов и монахинь в часовню, а на другой день погребают в монастыре.

Следовательно, и теперь вынесли усопшую монахиню. Я надеялся, что в числе сестер, назначенных оберегать покойницу, будет и Агнеса. «А! Вот она», – подумал я. Действительно, в ту минуту, когда уходили монахини, принесшие гроб, я увидел еще инокиню с опущенной головой и с молитвенником в руках, которая была похожа на сестру Агнесу.

Подойдя к гробу, она перекрестилась и стала на колени.

Я едва переводил дух от волнения. «Как, неужели могла ей прийти мысль назначить мне свидание в полночь у гроба монахини? Неужели не могла она выбрать другого места?»

Пришла еще монахиня, но она не стала на колени, а подошла прямо к решетке, которую и отперла не без труда. Еще теперь я слышу скрип ключа в замке. За первой решеткой отворилась вторая. Я ровно ничего не понимал. Зачем монахиня отпирала решетки в полночный час? Уговорилась с Агнесой? Пока я старался решить эти вопросы, монахиня вернулась и вскоре исчезла во мраке. Когда осталась одна только молящаяся, я тихонько прошел через первую решетку, потом – вторую и стал на колени рядом с молившейся монахиней.

– Наконец мы встретились, сестра Агнеса, – сказал я, взяв ее за руку.

Она вскрикнула и выронила молитвенник, потом оттолкнула меня и закрыла лицо руками.

– Не бойтесь, это я, любящий вас всей душой.

Конечно, моя любовь в это время не имела ничего ужасного, сами платоникине могли бы в большей степени отрешиться от всего земного. Четыре часа, проведенные в церкви, убили во мне плоть, так что я видел в Агнесе только сестру, а не женщину.

Несмотря на свое смущение и на испуг, монахиня взглянула на меня.

– Боже! – вскричал я. – Так вы не сестра Агнеса?

И, однако, я еще не был в том уверен, до такой степени было поразительно сходство.

– Сестра Агнеса, – отвечала она, как будто не поняв хорошо, – сестра Агнеса перед вами.

Голос ее казался мне голосом Агнесы, и потому я не понимал того, что она говорила. Наконец, вглядевшись пристальнее, я увидел свою ошибку и понял все.

Сестра Агнеса была передо мной – в гробу, убитая любовью.

* * *

Генерал давно уже замолчал, но все еще, казалось, слушали.

– Да, – продолжал он после долгой паузы, – таково-то было мое приключение в Италии; с тех пор я всегда крещусь, услышав название этой страны.

– Как же вы ушли из церкви? – спросила одна дама, любившая мельчайшие подробности.

– Я вышел, когда отперли церковные двери, а до тех пор молился и плакал. Бывшей около гроба монахине сказал, что заснул вечером в церкви и проснулся тогда уже, когда были заперты двери; что я принял ее за ту монахиню, которая ходила за мной во время болезни на соседней вилле. Поэтому монахиня нашла вполне естественным мое желание помолиться о душе усопшей сестры. Я мог бы выйти через монастырь, но не сделал этого из уважения к обители. Когда наступил день, я снова спрятался в исповедальню, где и просидел до тех пор, пока не стали звонить Angelus ^[86].