Книга Тысяча и одна тайна парижских ночей, страница 203 – Арсен Гуссе

Матильда купалась только летом и думала, что еще не пришло для того время, но тем не менее согласилась на предложение госпожи Радегонд. До сих пор она думала, что нет других купален, кроме устраиваемых на Сене. Ее приводило в изумление, что надо лечь в ванну на простыню, в воду с миндальной пастой и с уксусом Любена. Еще немного, и она стала бы пить эту воду. Все казалось ей чудесным, даже лебяжьи головы, из которых лилась холодная и горячая вода.

Когда пришла ножная операторша, Матильда не решалась вверить ей свою красивую ножку. Она еще не знала, что в том свете, куда ей предстояло войти, судят о женщине как по ногам, так и по голове. Но позволила заняться руками, надеясь, что последние сделаются красивее.

Она чувствовала себя легче, когда вернулась к Роберту. Последний крепко спал. Госпожа Радегонд разбудила его сказать, что он не знает своего счастья. А счастье это была Матильда. Любопытная торговка дивилась обнаженным прелестям этой красавицы, дожившей до шестнадцати лет и сохранившей всю непорочность. Как никто из товарищей по ремеслу не похитил ее? Как ни один из жаждущих приключений не открыл этого сокровища?

– Будьте уверены, – сказала госпожа Радегонд Амильтону – что я возьмусь устроить судьбу Матильды, если у вас много дела.

– Вы! – вскричал он, проснувшись совсем. – Нет, я лучше отведу ее обратно к матери.

– О, ни того ни другого, – отказала Матильда с ужасом.

Мать была символом минувшей нищеты, госпожа Радегонд – символом будущей бездны.

Роберт спросил у госпожи Радегонд, сколько можно занять под залог бриллианта, найденного Матильдой.

Торговка обещала достать три или четыре тысячи франков, сохраняя за собой право рассмотреть бриллиант при дневном свете. Решили заложить его в mont-de-piété, как только настанет утро.

В половине девятого Роберт и Матильда отправились в лес подышать утренним воздухом. Сидя в виктории, запряженной двумя кровными конями, Матильда, казалось, продолжалапребывать в сказочной области. Она просила проехать до Сен-Клу.

– Если бы вы знали, как мне приятно в вашем обществе увидеть опять эту местность! – сказала она Роберту.

– Почему?

– Потому что я сегодня счастлива и потому что бывала тут, когда принадлежала к числу самых несчастных созданий. Недавно еще мы всем семейством ходили туда в сумерки. Часов в пять утра меня принуждали пить, я отказывалась; тогда меня побили, потом заставляли пить, я не хотела и меня оттаскали за волосы. Я роптала на Бога за свое угнетение, роптала на взошедшее и видевшее все солнце, роптала на окружавшие таверну деревья. Теперь, когда весело у меня на сердце, я хочу испросить прощения у Бога, послать привет солнцу и выпить стакан воды под деревьями таверны.

Все это Матильда высказала в порыве сердца и с такой простотой, что вызвала слезы у Роберта, хотя тот не был из числа чувствительных людей.

– Как жестоко клевещут на этот бедный народ, – сказал Роберт, – он делается дурным от воспитания. Рассмотрев все внимательно, нельзя не прийти к заключению, что есть один только наставник – Бог и одна только школа – церковь.

Поехали в Сен-Клу и остановились около таверны, указанной Матильдой. Хотя Амильтон предлагал ей завтракать здесь, но она упорно отказывалась и требовала только стакан воды.

Этим она хотела как будто стереть следы прошедшего.