Книга Тысяча и одна тайна парижских ночей, страница 191 – Арсен Гуссе

Госпожа Радегонд вернулась, держа в каждой руке по сальной свечке.

– А giorno!^[69] – вскричал Роберт.

– А giorno! – повторила торговка. – Видя вас, следует зажигать две свечи и открывать двери настежь.

Роберт отвесил насмешливый поклон.

– Я не хотел промедлить ни минуты, чтобы представить вам мою юную знакомку, которую только что похитил.

Торговка вытаращила глаза; ей казалось, что она продолжает читать роман.

– Эта молодая особа, – сказала она, осматривая Матильду, – конечно, не ушла из пансиона.

– Нет, но была бы достойна поступить туда, ибо пропитана добрыми правилами.

Матильда сурово взглянула на Роберта, она не любила насмешек.

– Перестанем шутить, – продолжал Роберт, – я сейчас встретил ее около Бребана; вместе с «виновниками своих дней» она копалась в сору. Сама судьба столкнула нас. Поверьте, что так написано в Книге судеб. Представьте себе, она сделала неслыханную находку: бриллиантовую серьгу, которую я в лучшие времена подарил Беспощадной и которая стоит по крайней мере десять тысяч франков, так как за пару я заплатил двадцать восемь тысяч. А бриллианты, как вы сами знаете, повышаются в цене.

– Так, так, граф…

Тряпичница поднялаглаза. Она не сомневалась в благородном происхождении Роберта, но теперь была совершенно счастлива, узнав, что ее похититель вельможа.

Роберт никогда не был графом. Но госпожа Радегонд имела обычай давать титулы своим покупателям и покупательницам: меньше торговались с нею.

Госпожа Радегонд поставила обе свечи на стол и, подойдя к Матильде, сказала:

– Что нам делать с ней?

– Прежде всего одеть, – отвечал Роберт, – есть у вас уборная?

– Чтобы не было уборной у торговки платьем?

Роберт, в свою очередь, взял оба подсвечника и пошел в гостиную, сделав Матильде знак идти вперед.

Тряпичница была поражена.

Надо прочесть сказки Перро, чтобы составить идею о впечатлении, какое произвели на ум Матильды пятьдесят платьев всех цветов и материй, разбросанных по стульям.

Девушка выходила из дома только по ночам, днем спала или работала дома. Ей был вверен гардероб семейства. И какой гардероб! Сшитые кое-как разноцветные лоскутки.

Есть гармонирующие и враждебные цвета. Но в доме Матильды сшивали синее с зеленым, красное с розовым, смачивали кампешевым настоем и получали почти одноцветное платье, пригодное для ночных странствований.

Поэтому платья для дам были известны Матильде только по лоскуткам, попадавшим в корзину с сором. Очутившись лицом к лицу с чудесами, собранными торговкой, – бархатными, шелковыми, атласными, кашемировыми, газовыми платьями, сшитыми первоклассными портнихами, – Матильда не могла сдержать крика удивления:

– Как прекрасно!

Так точно вскрикивает от удивления ученик, читая дивные страницы Гомера.

Мужчин занимают поэты, женщин – платья.

Поэтому, пока мужчина играет с рифмами, женщина играет в куклы.

Роберт прошептал что-то на ухо госпоже Радегонд.

– Да-да, – отвечала она, – правда.

В свою очередь, госпожа Радегонд прошептала на ухо Матильде, уводя ее в свою уборную.

Но, дойдя до порога, вернулась в гостиную.

– Красавица, выберите себе платье.

– Выбрать платье! – вскричала Матильда, как будто испугавшись. – Да я не сумею его носить.

– Всякое платье к лицу, когда имеешь ваш рост и красоту, – возразила торговка, – плохая портниха сумеет одеть стройную талию, тогда как самая искусная с трудом сошьет платье на толстую, как бочка, женщину. Уже давно сказал Гаварни, что не платье украшает женщину, а женщина – платье.