Книга Тысяча и одна тайна парижских ночей, страница 182 – Арсен Гуссе

В деловом и утилизирующем мире приятно видеть восхитительные создания, которые, по-видимому, рождены только для того, чтобы улыбаться, и вся забота которых заключается единственно в возвышении своей красоты. Таково было мнение Фильшателя, который поэтому отдал бы за описанное зрелище свое место в Опере и в парижском Буффе – любимых театрах Цветка Зла.

К несчастью, князь также присутствовал при этом зрелище.Узнал ли он капитана в окне, хотя тот преобразился в турка, начиная с папушей и кончая феской? Двадцать раз был готов капитан бросить записку своей возлюбленной княгине, но все ждал удобной минуты. Однажды вечером он сделал еще лучше: обменявшись несколькими нежными словами, спустился из окна, перелез через пограничную стену и очутился в княжеском саду. Княгиня испугалась и не хотела слушать его; он шел за ней до крыльца, поэтому она покорилась необходимости, тем более что любила романтические опасности. Капитан высказал, что провел последние недели, разыскивая ее в обществе, что умирает от печали, что не может жить без нее.

– Да, да, – отвечала княгиня, – все это известно мне; все это пустая любовная болтовня. Не хотите ли вы похитить меня?

– Не смейтесь; я способен на все.

– Ну, в таком случае убирайтесь прочь.

Капитан ушел, но с тем условием, что ночью, когда князь уедет в клуб или куда бы то ни было, княгиня сойдет в сад наслаждаться платонической любовью с капитаном, который сделался чистейшим платоником.

– Не верю ни одному вашему слову, – отвечала княгиня со смехом, – но мы увидимся.

Она подчинилась обаянию; в следующую ночь княгиня не подавала признаков жизни, но во второй вечер, часов в одиннадцать, сошла с крыльца подобно белой тени.

Фильшатель не замедлил явиться на свидание; от полноты счастья он обнял ее, и объятия были так нежны, что княгиня не оскорбилась. Притом же чувство заговорило сильнее. Княгиня находила, что этот человек, бивший женщин, гораздо нежнее двух ее первых поклонников, и потому допустила усилиться свою любовь. Она рассказала все д’Армальяк, которая, со своей стороны, поведала ей, как еще сильно любит Бриансона.

Они расспрашивали друг друга, гадали на картах, хотели знать будущее, чувствуя, что любовь сильнее воли и что они уже не могут совладать с собой.

Однажды вечером, когда неразлучные сидели на ступеньках крыльца, а князь курил под деревом, капитан Фильшатель, не видя его, перебросил записку; последняя упала к ногам князя; князь поднял и развернул ее.

– О-о! – сказал он. – Любовная записка.

Записка была следующего содержания:

Подписи не было.

Князь топнулногой, но сдержал гнев.

– Я также буду под балконом, – сказал он и отправился к обеим дамам, которым, разумеется, не показал найденной записки. Чтобы скрыть свое волнение, он завел разговор о дружбе между женщинами.

– Уж не хотите ли ревновать меня к Жанне? – спросила княгиня.

– Благодаря Богу, нет, притом я не ревнив.

– Не думаю. Вы любезно держите меня взаперти под предлогом сильной страсти. К счастью, Жанна услаждает мое одиночество.

– Ваше одиночество!

Князь едва сдержал себя.

– Прощайте, – сказал он, подавая руку д’Армальяк и палец жене.