Книга Джошуа, страница 33 – Микита Франко

У меня на работе только один начальник. Я пишу маме.

Когда мы оказываемся освобождены от работы, Влад велит мне лечь в постель, говорит, что сейчас принесет телек из гостиной, а потом закажет пиццу, и мы будем валяться под сериалы до самого вечера. Говорит, мне нужно расслабиться.

Я неловко предлагаю:

— Могу в магазин сходить, купить что-нибудь выпить.

Он отмахивается:

— Отдыхай.

Ведет себя, как будто я заболел.

Потираю подушечками пальцев гудящие виски. Может, я правда болен?

К пятнице я всё продумываю.

Приходится выходить на неделе по несколько раз: использую короткие промежутки времени для прояснения обстановки. Хочу понять его график жизни, чтобы подготовиться.

Выхожу во вторник, когда Дима ложится на кровать после работы — пусть думает, что заснул. Беру телефон, читаю их переписку, но она похожа на список продуктов. Малоинформативно. Заметил, что он — Влад, так его зовут, — он называет Диму «малышом». Дима ему подыгрывает. Не понимаю зачем. Педофильское слово. Инфантилизация.

В среду быстро осматриваю квартиру: нахожу пыточные приборы. Должно быть, днём сосед притворяется нормальным, а ночью связывает и насилует. Дима это забывает? Или это было всего однажды — в тот раз, когда я вышел? Как бы то ни было, этот раз был последним.

В четверг выхожу вечером, еду на съемную квартиру, готовлю пилу и ампулы с диацетилхолином. Потом пригоняю машину во двор — утром она мне понадобится. В квартире матушки убивать не хочу, её жилье не приспособлено для актов возмездия. Поедем в съемную.

Утром дожидаюсь, когда он уйдет первым, но стараюсь не отставать, всё делаю быстро: надеваю черные шмотки, беру пистолет, нахожу в рюкзаке ключи от машины. Выбегаю из квартиры через пять минут после него — этого времени должно быть достаточно. Я выяснил: он работает в адвокатской конторе, ходит на работу пешком четыре километра, маршрут не меняет.

Сажусь в машину, завожу мотор, выезжаю на Гагарина и начинаю преследование. Он хорошо узнаваем среди толпы: на спине кожаной куртки белым написано «Fuck the Rules». Я тоже так думаю.

Планирую пересечь ему дорогу сразу за перекрестком, как только проеду детский спортивный клуб, утыканный камерами, но возле главного входа… останавливаюсь. Замечаю что-то странное. Пацан, младший подросток, выходит из здания с ним.

Я почти уверен, что это он. Та же красная ветровка с логотипом «ФК Барселона», та же синяя кепка, надвинутая на глаза, та же шаркость в походке. Они идут к калитке с другой стороны забора. Пацан смеется. Он кладёт руку ему на плечо.

Чувствую, как что-то животное растёт из глубины меня, из самого нутра, где я привык представлять своё чрево — вот оттуда. Оно восстает, гневом разрывая остатки самообладания. Монстр на руинах рациональности.

Такоеуже было. В прошлый раз я зарезал не того. Нужно глубже дышать.

Дышу. Дышу и смотрю на удаляющуюся спину «Fuck the Rules». А потом на ребёнка, угодившего в лапы к нему.

К черту.

Сворачиваю за ними. В этот раз буду действовать чище. Он сводит меня с ума: ради возможности покончить с ним, я оставляю легкую жертву.

Преследую на машине до «Соснового бора», где случилась роковая для Фасолькина встреча. Дальше становится неудобно, оставляю машину возле парка. Пока вожусь с парковкой, теряю их из виду, дальше приходится идти наугад. Я высматривал их, пока ехал: он вел пацана тем же маршрутом, какой я прокладывал своим жертвам. Это и злит меня, и будоражит. Я считал скамейку у водоёма своей территорией. Он, как бесконечное напоминание, что ничто мне не принадлежит. Ни в мире, ни в себе самом.