Онлайн книга «Джошуа»
|
Шепотом спрашиваю: — И что потом? — Ты отрубился. — Отрубился? — Да. Как будто выключили. И спал до утра. — И ты остался со мной? — не верю своим глазам. — Ну да. Тебе же… явно было плохо. Поднимаюсь с постели, чувствую, как трясет. Подхожу к нашему шкафу, открываю дверцы (веревок там уже нет — теперь их только выкинуть), закрываю, иду обратно к кровати, сажусь, встаю, иду к окну. Бессмысленные действия, которыми я измеряю комнату, а в голове: «Я сумасшедший… Я сумасшедший…» Говорю вслух: — Я псих. Рядом со мной опасно. — Стой, малыш, стой, — он поднимается, перехватывает меня на середине комнаты за плечи, заглядывает в глаза. — Может, ты просто устал? Это, наверное, какое-то перенапряжение. Что у тебя на работе? В городе какой-то треш. Еще и эта машина в реке… Да, машина в реке. Накануне я говорил Владу, что переживаю об этом: у последней жертвы нашли Тиндер, настроенный на мужчин. Среди других жертв женат только один, остальные — взрослые и одинокие. Внешне. Но вдруг кто-то правда… кто-то правда убивает геев? Эти мысли меня выматывают. Но не настолько же… — Что говорит твой терапевт? — продолжает Влад. — Ты рассказывал ей? Я с раздражением вспоминаю Алию. — Она говорит: «Ох, мама вас недолюбила!». — А ты рассказывал ей вообще… — он замолкает, убирает руки с моих плеч, — ну, как мы занимаемся сексом? Я отвожу глаза. Это та странность, которую я предпочитаю оставлять при себе. И при Владе, раз уж он тоже участвует. Но больше никого туда не впускаю. — Что бы я ни рассказал, она всё равно сведет это к матери, — недовольно отвечаю. — Но ты рассказывал? Качаю головой. Влад вздыхает. — Ты с ней не очень-то откровенен. Она тебе не нравится? Можно найти другого терапевта. Я поднимаю на него взгляд. Не понимаю, почему он стоит здесь и разговаривает со мной, как будто я нормальный. Разве не очевидно, что у меня едет крыша? Господи… — Я правда подставил нож к твоему горлу? — всё ещё не верю, что мог сделать это. Влад кивает. Я подношу ладони к лицу, давлю на глаза, щеки, нос. Давлю. Потом обессиленно бросаю руки вниз. — Как это вообще возможно… Владу хочется меня оправдывать. — Ты выглядел оченьнапуганным. — Чего я мог напугаться? — усмехаюсь. — Тебя? Бред какой-то… Он смотрит на меня с искренним сочувствием. Ночью я чуть не убил его, а он сочувствует мне. Я хочу плакать, потому что мне так жаль… Мне так жаль. Он очень хороший. Мягкий, заботливый, справедливый. Когда он обнимает меня, я чувствую себя защищенным со всех сторон, как в крепости. Хотя Влад не большой — мы, пожалуй, одной комплекции. Мы оба небольшие. Когда кладу руки ему на лопатки, они шевелятся под моими ладонями, как два тонких крылышка. И руки у него тонкие, как у музыканта (может, потому что в школе играл на скрипке?). Даже удивительно, сколько в этой хрупкости силы. Звонит будильник. Значит, уже семь-тридцать. Мы долго смотрим на включившейся экран мобильного, слушаем успокаивающую птичью трель, пока Влад не подходит к тумбочке первым, и не смахивает звонок. Говорит: — Хочешь, возьму выходной? И ты возьмешь. Скажем, что заболели. Побудем вместе. Хочешь? Хочу больше всего на свете. Но устал быть неудобным. — Не знаю… — Значит хочешь. Он меня понимает. Уже начинает звонить начальнику, сейчас будет врать, что проснулся с температурой. Так и делает: наговаривает что-то с деланной хрипотцой и подмигивает мне. |