Книга Мёртвые уши, или Жизнь и быт некроманта, страница 87 – Маргарита Преображенская

– Скверные дела! – сказал оборотень, выслушав меня. – Я передам это нашим. Надо всё обсудить и продумать!

Он спрыгнул на пол и, замотавшись в мой палантин, как греческий философ кошачьего происхождения, провозгласил:

– А я бы про Окочура листовки выпускал ругательные и расклеивал перед началом революции! Вот жаль, рифмовать так лихо не умею, как Карломан, а принц наш горазд только про любовь-морковь вирши складывать! Кстати, он же передал тебе послание!

Базиль показал лапой на небольшой медальон, подвешенный к ошейнику. Внутри был сложенный в несколько раз тонкий лист бумаги, на котором каллиграфическим почерком значилось следующее:

«Удары сердца! Руки, тело помнят

Твоё тепло и нежный звук речей,

Но наглухо закрыты двери комнат,

И нет от счастья прежнего ключей.

Я бросил их вчера в сомнений омут,

На глубину из нерождённых снов,

И наблюдал, как в нём надежды тонут,

Тяжёлым камнем уходя на дно,

Туда, где не изведаны глубины.

С тех пор покой мой некому стеречь.

Ты в мыслях! Ты со мной наполовину

И каждое мгновенье прошлых встреч!

Удары сердца! Усомниться не в чем,

И этой ночью в пламени свечи

Мне верится, что снова будет встреча

И ты вернёшь мне прежние ключи».

Я улыбнулась сквозь слёзы, подумав, что ещё не всё потеряно и он по-прежнему любит меня.

– Ну? Видишь? Разве он сможет памфлет накропать? – продолжал рассуждать Базиль. – Памфлет – это же надо с иронией, хлёстко и философски! Вот так, например!

Он приосанился и важно продекламировал вслух:

«Пусть этим миром правит фатум,

Лютует мух с клыком во рте,

Но дамы грезят о лохматом

Коте!»

Он был таким забавным и толстеньким, что я порывисто подхватила его на руки и прижала к груди.

– Я – монах, хотя не в штанах! – радостно уткнувшись носом мне в грудь, как заклинание, пробормотал кот, видимо, чтобы удержаться от превращения в человека, выполняя указаниеКарломана. – Как же сложно! Что за странные создания эти женщины? Кота обнимают с большим энтузиазмом, чем красивого мужчину!

– Послушай! – спохватилась я, опустив его обратно на пол. – А ты не знаешь про Старьевщика по имени Нуар Тун-Тун?

– Кто тебе сказал про Старьевщика?! – подскочил оборотень, словно его оса ужалила в нос.

Я подала ему записку, вывалившуюся из бутафорского сердца, и рассказала, как она попала ко мне.

– Призрак Оперы? – пробормотал Базиль. – Крайне ненадёжный тип! Хотел бы я знать, чьи интересы он сейчас представляет. Его обычно нанимали за плату для выполнения грязных поручений в высшем свете, куда он вхож.

Базиль несколько раз пробежал записку взглядом, а потом сказал, заговорщически расширяя свои вертикальные зрачки:

– Старьевщики – это духи-подручные самой Противоположности Жизни! Они облегчали страдания умирающих, забирая мрачные воспоминания и боль; впрочем, находясь в шаловливом настроении, могли забрать воспоминания и у живых. Старьевщики раньше действовали совместно с некромантами, а потом, когда Великий Окочур пришёл к власти, многие погибли, лишившись пищи, а несколько уцелевших экземпляров одичали и разбрелись по округе.

Базиль почесал ногой за ухом и добавил:

– Вчера Шарман лично видел штук шесть в парке Бют-Шомон, на Лысой Горе. Эти Старьевщики были из таких, кто до сих пор помнит своё предназначение. К сожалению, без некромантов они не могут вырваться отсюда и обречены на жалкое существование. А другие, и их большинство, расползлись по границе и просто питаются страхами и болью в местах перехода, например, на кладбищах.