Книга Мёртвые уши, или Жизнь и быт некроманта, страница 144 – Маргарита Преображенская

– Они тоже из музея! – объявила я.

– Тебя что, на работу туда взяли? Вековую пыль сторожить и, как Кощей, над златом чахнуть? – насмешливо спросила Мика.

– Вроде того, – согласилась я.

– Это что?! –воскликнула Муня, когда из коробки выпал какой-то конверт.

Его я и не заметила, обрадовавшись платью. Вот растяпа! Я вскрыла сургучовую печать с таким же знаком бесконечности, как и на моём кольце, и извлекла на свет божий пачку каких-то бумаг.

– Фи! Я-то думала письма любовные! – разочарованно фыркнула Муня.

А я, бегло просмотрев бумаги, не поверила своим глазам. Дарственная на дом! Кажется, Люрор де Куку очень постарался, чтобы я не уезжала из Парижа, оставив мне недвижимость. Я просмотрела проект дома и его фотографии и пришла к выводу, что этот особняк был отражением дома некроманта в потустороннем мире. Вот это да! А вдруг там и горничные тоже есть, и гостиная с картинами и шкурой на полу? Я посмотрела на взломанный сургуч, думая о том, как прочны могут быть связи двух миров и двух людей в них.

Неожиданно, разогнав мои мысли, Муня издала жуткий писк и отскочила от зеркала с криком:

– А-а-а-а! Там дикая лохматая обезьяна! Она схватила меня за ногу!

Мика тоже на всякий случай сделала шаг назад, скептически разглядывая пол. Я знала, что это читухай с перепугу наткнулся на Мунькины лабутенские «копыта». Но не объяснять же всем, что я прикарманила носатого духа в потустороннем мире? Дикая обезьяна!

– Со Стендалем, кажись, перебор вышел! Меньше надо было … читать! – весело заметила Мика, намекая на излишние возлияния в бистро.

– Пойдём! – строго сказала она, взяв за руку Муню. – А то эта лентяйка никогда не переоденется!

Они вышли за дверь, а я первым делом отловила читухая и засунула его обратно в рюкзак. Нарядившись и приведя в порядок волосы, я бросила ещё один взгляд в зеркало, но в нём не отражался никто, кроме меня. Надо было спешить на сцену! Когда я вышла из гримёрки и приблизилась к моим сверстникам, готовящимся за кулисами к дефиле, на меня никто не обратил внимания, потому что все смотрели, как Мика под фонограмму красиво движется по сцене, периодически строя глазки кому-то в зале. Я даже не сомневалась, что этим кем-то окажется Базиль. Успех был просто оглушительный! Сравниться с ним по шумности смог только выход танцующих троллей. Муня, существенно преобразившись с помощью блондинистого парика и эффектных аксессуаров, замирала в потрясающих позах, пока её партнёр по сцене повторял уже ставшую легендарной фразу:

«– Клянусь тебе священною луной,

Что серебрит цветущиедеревья…»

Я уже давно не верила в сказки, но, вспоминая прогулку под луной в потустороннем мире рука об руку с Карломаном, тоже мысленно повторяла это простое заклинание, надеясь на новую встречу с принцем. Зал всё ещё аплодировал, когда Муня вбежала за кулисы и на радостях обняла меня, чтобы прошептать восторженное: «Он так смотрел на меня, мой Базюсик!». Мне же оставалось только усмехнуться и выйти к зрителям.

Стоило мне появиться на подиуме, как среди собравшихся послышались удивлённые возгласы: такого персонажа не было в программе. Я шла вперёд, нервно обмахиваясь веером, и, погружённая в свои мысли, не понимала, что вызывает всеобщее нарастающее волнение такой силы (ну, не рюкзак же у меня за плечами?!), но вскоре возмутитель спокойствия стал виден и мне. В зал ворвался всадник на белом коне.

Он скакал сквозь притихшую толпу, и у него в руках был огромный букет роз, а на голове красовалась слегка погнутая, но не потерявшая своего блеска корона, гармонировавшая с джинсами и футболкой с надписью: «Разрешите представиться – принц!», в которые Его Высочество, наверное, успели обрядить оборотни, дабы осовременить его старомодный парадный выезд. Но мне было не важно, во что он одет, и что думают о нас люди вокруг, я просто была счастлива его видеть.

– Карломан! – радостно крикнула я и, плюнув на дефиле, побежала вперёд, к краю сцены.

За нами следили сотни изумлённых глаз. Все вокруг думали, что это действо – просто часть спектакля, и только я и мой принц знали правду. Впрочем, нашлась и ещё одна пара глаз, от которых ничего нельзя было утаить, – жёлтых с вертикальными зрачками. Базиль смотрел на нас с грустной улыбкой, будто говоря: «До встречи через пятьдесят лет!». Карломан усадил меня перед собой и пришпорил коня. Я не могла предположить, что ожидает нас дальше, но, наверное, в этом и была вся прелесть человеческой жизни: не знать, а просто верить в любовь и в счастье, верить и радоваться каждому дыханию, каждому стуку сердца, каждому новому дню, яркой зелени листвы и порыву свежего ветра. Так думала я, пока конь уносил нас в волшебный лабиринт улиц, освещённых лучами покровительницы всех влюблённых по ту и по эту стороны.

Конец