Книга Две хризантемы, страница 85 – Рико Сакураи

На следующий день канцлер отправился с отчетом в Исияму, ибо сёгуну не терпелось узнать, в какую сумму обойдется восстановление дворца Нисиномия.

В последнее время казна Исиямы заметно опустела. Тоётоми, ведомый алчностью и жаждой славы, приказал сформировать военный корпус из ста шестидесяти тысяч воинов для покорения Чосона^[54], а затем и империи Мин^[55]. Армия Японии погрузилась на суда и отправилась через море покорять соседние государства. Однако корейцы сумели дать захватчикам достойный отпор. Сёгун регулярно получал доклады своих полководцев, в которых указывались потери как японских воинов, так и Чосон. Результаты были неутешительными. В армии зрело возмущение, поползли слухи, что сёгун, возомнив себя потомком небесных божеств, прогневал их и навлек недовольство.

Но Хидэёси понятия не имел, что самураи, сражавшиеся в Чосоне, начали роптать, однако не оставлял дерзкой надежды захватить древний трон Ямато. Теперь она казалась вполне реальной, ибо все враги были устранены, а Гендзи почти сломлен и вряд ли сможет оказать должное сопротивление. Тоётоми не собирался убивать молодого императора, а лишь удалить в монастырь, расположенный, например, на острове Кюсю. Сёгун лелеял надежду, что именно Нисиномия станет его императорской резиденцией.

Тоётоми внимательно выслушал своих советников, пришел черед канцлера докладывать. Уми-Сайто почтительно поклонился и перешел к делу:

– Господин, я внимательно обследовал Нисиномию, а вернее сказать, то, что от нее осталось…

– И что же?!

– С вашего позволения, вынужден заметить: почти ничего. Стена, некогда окружавшая дворец, разрушена. Главное здание, построенное из камня и дерева, – в плачевном состоянии. Дерево сгнило, камень позеленел от времени, причем сама кладка оставляет желать лучшего, ведь дворец строился почти пятьсот лет назад. Сейчас его правильнее назвать заброшенным замком.

Сёгун задумался. Канцлер умолк, ожидая решения своего господина.

– Вы утверждаете, что нет смысла отстраивать Нисиномию? – наконец спросил сёгун.

– Господин, я этого не говорил. Просто дворец надостроить заново. Может быть, рядом со старым?

– Возможно… Во сколько это обойдется казне?

Канцлер предвидел этот вопрос и тотчас с поклоном передал сёгуну свиток, испещренный записями и подсчетами.

Тоётоми скользнул взглядом по внушительному списку и остановился на итоговой сумме, которая составляла тридцать тысяч рё.

– И это только строительство? – уточнил Тоётоми.

– Да, господин, без изысканного интерьера.

– Хорошо, сумма приемлема. Приступайте к задуманному, канцлер. Лично контролируйте ход работ. Советую вам поселиться в Момодзоно.

Канцлер поклонился. Что это означало: повышение? Ссылку? Или, напротив, проявление доверия? Он терялся в догадках.

Уми-Сайто удалился в свои покои. Не успел он собраться с мыслями, как перегородки распахнулись – вошла госпожа Хитоми, вдова Тории и бывшая наложница сёгуна. В последнее время положение фаворитки пошатнулось, Тоётоми совершенно забыл о ней, окружив себя гаремом из юных наложниц, и не уделял женщине должного внимания, как, впрочем, и их дочери Ихаре.

За время, проведенное при дворе сёгуна, а это без малого пятнадцать лет, лже-Хитоми^[56]поняла, что женщине трудно прожить без покровителя. Если сёгун пренебрегает ею, но она все еще хороша и желанна, то следует подумать не только о своем будущем, но и о будущем дочери.