Книга Тысяча и одна тайна парижских ночей, страница 87 – Арсен Гуссе

– Вы хорошо знаете, что это невозможно, – сказал Марциал, – я уже спрашивал доктора, когда можно будет отправить вас домой, и он отвечал, что вам необходимо два дня безусловного спокойствия. Вот почему я не повез вас к графине, а пригласил ее сюда.

– Наверное, слова доктора справедливы, но я чувствую, что у меня достанет сил доехать домой.

Жанна попробовала встать, но почти тотчас упала и лишилась чувств, ослабев от волнения, а также от яда и раны.

– Боже мой! Боже мой! – запричитала графиня д’Армальяк, не зная, что делать. – Дочь моя умерла. Боже, Боже мой! Не призывай к себе моей дочери!

Хотя Бриансон не отличался нежностью, однако выронил две слезы. Отказ Жанны глубоко поразил его, он ясно сознавал, что оскорбленная гордость молодой девушки воспрещала ей иметь супругом человека, который изменил ей, как изменяют любовнице.

Теперь, когда Жанна отвергла его, Марциал почувствовал, что полюбит ее всей душой, если только она останется в живых, ибо доктор еще не ручался за раненую, особенно если не оградят ее от сильных ощущений.

– Поклянитесь, – сказала мать Бриансону, – что ни одна живая душа не узнает о пребывании моей дочери у вас.

– Клянусь, – отвечал Бриансон, – потому что я скрыл ее имя как от прислуги, так и от доктора.

– Позвольте же мне остаться наедине с дочерью до той минуты, когда она будет в состоянии вернуться домой, не подвергая свою жизнь опасности.

Жанна пришла в себя, Марциал стал перед ней на колени и почтительно поцеловал ее руку, потом поклонился графине и вышел из комнаты.

Он бессознательно побрел к Елисейским полям, как будто хотел случайно напасть на добрый совет. С ним встретился приятель, который увел его в клуб, где Марциал сел играть.

– Ты счастлив, – сказали ему товарищи по игре, – тебе так и везет.

– Я будто выигрываю? – Он вопросительно взглянул, точно с луны свалился.

К обеду Марциал вернулся домой и просил позволения взглянуть на Жанну, но графиня велела ему сказать, что умоляет его отказаться на этот день от своего желания.

Марциал повиновался и ушел обедать в Английскую кофейню. Едва он сел за стол, как рядом с ним уселась Маргарита Омон.

– Ну, что делается у тебя дома? – спросила она.

– У меня теперь нет дома, – отвечал он.

Он рассказал Маргарите, что предоставил свое помещение в полное распоряжение матери раненой девушки.

– Тем лучше, – заметила Маргарита, – ты отправишься ко мне. После всего случившегося для меня невыносим один вид твоей квартиры.

Марциал вторично взял с Маргариты обещание никому не рассказывать об этом трагическом происшествии.

– Я буду молчать, но скажимне имя этой сумасшедшей.

Бриансон отвечал, что раненая – американка по имени Мередит.

– Будь покоен, это такое имя, которого я никогда не запомню.

Маргарита Омон обедала с Марциалом и без умолку болтала до тех пор о сумасшествии американки, пока, наконец, он не приказал ей замолчать – ему постоянно мерещилась умирающая Жанна; по силе своего отчаяния Марциал судил о глубине своей любви к ней.

Маргарита озлилась и в припадке гнева принялась трунить над добродетелью светских девушек, которые за патентом на нее отправляются в полночь к своим любовникам. Марциал рассердился не на шутку, встал, бросил салфетку на стол и ушел.

– Иди, иди! – кричала вслед ему Маргарита. – Полюбуйся на нее.