Книга Тысяча и одна тайна парижских ночей, страница 86 – Арсен Гуссе

Она не сказала ни одного слова, бросилась к постели и полумертвая с рыданиями упала на свою дочь.

– Маман, – проговорила Жанна, обхватывая ее голову обеими руками, – маман, прости меня. – И более тихим голосом прибавила: – Из отвращения к браку я потеряла голову и хотела умереть.

– Что же, наконец, случилось? – спросила еще более ошеломленная графиня.

Жанна не имела ни сил, ни мужества отвечать.

– Графиня, – сказал Марциал, подавляя свое волнение – я хотел у вас в доме объяснить все, о чем буду говорить теперь.

– Говорите.

– Ваша дочь страшилась брака с Деламаром. Она хотела исполнить вашу волю, но это было выше ее сил. Ей казалось, что она любит меня, и потому-то она решилась прийти сюда. Она романтична, как все молодые девушки, и хотела лишь наказать себя за любовь ко мне, а меня за то, что я ее не любил, по крайней мере, думала так. Она вошла сюда во время моего отсутствия, легла, приняла яд и поразила себя кинжалом. Не роман ли это?

Марциал хотел продолжать, но графиня уже перестала его слушать, а приподняла дочь, раскрыла ей грудь и блуждающим взглядом смотрела на почерневшую рану.

– Жанна! Жанна! Моя дорогая Жанна, скажи мне, что ты не умрешь?

– Нет, не умру, потому что господин Бриансон спас меня вопрекимоему желанию.

Мать бросила на Марциала взгляд, наполовину свирепый, наполовину ласковый.

– Представьте себе мое удивление, – продолжал он, – когда я, возвратясь домой, нашел вашу дочь в обмороке, бледную как смерть, раненную в грудь. Не приди я, она умерла бы. Я даже счел ее мертвой и хотел убить себя, но в эту минуту позвонили. Вошел доктор, призванный моим грумом. С первого взгляда он объявил, что рана от кинжала не смертельна, но, осмотрев тщательнее, прибавил, что ваша дочь отравилась. Какое нужно противоядие? «Она не умерла, – сказал доктор, заметив биение ее сердца, – но проживет ли она столько времени, чтоб мы успели дать противоядие?» Я открыл окно, доктор давал больной нюхать спирт. Ее глаза были открыты, но не видели ничего, вдруг она вздохнула и прошептала: «Маман! Я отдала бы все на свете, чтобы вы были здесь в эту минуту». Доктор отверг мое предложение послать за вами, ибо находил вредным для больной всякое волнение. Что же сказать дальше? Ваша дочь очнулась, вот этим распятием я на коленях заклинал ее жить, и она согласилась принять противоядие.

Графиня с горячей молитвой поцеловала распятие, потом опять обняла дочь.

– Бедная сумасшедшая! – сказала она, радуясь тому, что нашла Жанну, и скорбя о том, что та находится у Бриансона. – Что скажут о тебе?

– Графиня, – сказал Бриансон, взяв одновременно руки матери и дочери, – имею честь просить у вас руки вашей дочери, Жанны д’Армальяк.

Природная гордость вспыхнула в молодой девушке.

– Нет, – сказала она, вырывая свою руку, – вы обвините меня в подготовке этой комедии с целью навязаться вам в жены.

– В таком случае зачем же ты сюда пришла? – спросила мать.

– Затем, чтобы не выходить замуж за Деламара. Я хотела умереть, теперь же буду жить для Бога. Вернусь домой и, оправившись от болезни, вступлю в монастырь кармелиток, где меня ждет моя подруга Бланка.

– Ты с ума сошла, – сказала графиня с неудовольствием, – у меня нет никого, кроме тебя, а ты хочешь покинуть меня.

– Так судил рок, – отвечала молодая девушка, – ради Бога, маман, одень меня и перевези домой.