Книга Тысяча и одна тайна парижских ночей, страница 83 – Арсен Гуссе

– Неправда; я живу напротив и никогда ее не видел.

Разумеется, Жанна не высовывалась в окно, когда бывала у Бриансона.

Веселились много у Деламара. Один из гостей предложил тост за молодость, другой – за супружество.

– Вы не пьете? – сказал я маркизу Сатане.

– Мой друг, – отвечал он, – я не верю более в молодость, никогда не верил в супружество.

Марциал вернулся в спальню; в отчаянии, бессознательно, устремил пристальный взгляд на Жанну, лицо которой покрылось смертельной бледностью.

Он заметил в складке ее платья небольшой кинжал, которым она часто играла у него; уже в первое их свидание она сказала: «Я никогда не любила драгоценных вещей, но не нашла бы странным, если бы женщины носили маленький кинжал за поясом».

Без сомнения, в последнюю минуту она решила умереть скорее от кинжала, чем от яда.

– Кровь! Кровь! – вскричал Марциал.

Он не решался осмотреть рану. Глаза его были вытаращены, но он ничего не видел.

– Жанна, Жанна! – сказал он, приподнимая ей голову. – Прости мне свою смерть. Упал на колени и вторично прошептал: – Жанна, Жанна, прости мне свою смерть.

Минуту постоял он в молчании, мысленно воссылая к Богу горячую молитву, молитву обуреваемой отчаянием души. Потом осыпал себя упреками:

– Эта девушка, чистейшее создание, знавшее только Творца и свою мать, пришла ко мне, отдала свои сердце и душу, и я, как жадный зверь, растерзал ее сердце, погубил душу. Она принесла мне все радости – я наделил ее одной лишь скорбью. Как была она прекрасна и как еще теперь хороша!

Марциал схватил окровавленный кинжал, чтобы поразить себя.

Он надеялся, что, убив себя, получит прощение от Жанны.

Но, прежде чем исполнить свое намерение, Марциал подошел к камину, снял портрет матери, поцеловал его и сказал:

– Ты также простишь меня!

По его мнению, смерть его была добрым делом, он надеялся спасти этим путем честь Жанны. Найдут Жанну у него в квартире, но в чем упрекнуть их после смерти? Она готовилась выйти замуж за нелюбимого человека, пришла к Бриансону, которого любила, открыла ему свое сердце, но решилась умереть. Он, не могши убедить ее остаться в живых, предпочел лучше умереть, чем жить без нее. Кто осмелится заподозрить Жанну, когда оба они умерли?

– Да, я должен умереть, – сказал Марциал, приставляя твердой рукой острие кинжала к сердцу…

В эту минуту постучали в дверь.

Графиня д’Армальяк проснулась около десяти часов утра и кликнула горничную.

Последняя, согласно заведенному порядку, принесла утренние журналы и чашку шоколада.

– Эмма, видели вы сегодня Жанну? – спросила графиня.

– Нет, графиня, – отвечала горничная.

– Скажите ей, что мы пойдем со двора до завтрака.

– Не знаю, дома ли барышня, она, кажется, пошла в восемь часов к обедне. – И горничная проворчала сквозь зубы: – Надобно же замолить свои грехи!

– Ступайте сейчас и узнайте, дома ли моя дочь.

Некоторые люди предчувствуют несчастье, но госпожа д’Армальяк не обладала вторым зрением и жила изо дня в день, не заботясь о завтра. Так и теперь графиня для того только желала видеть дочь, чтобы поговорить с ней о подвенечном платье.

Эмма возвратилась, говоря, что Жанны нет в ее комнате. Впрочем, она и не трудилась дойти до комнаты, зная, что та еще не вернулась.