Книга Тысяча и одна тайна парижских ночей, страница 82 – Арсен Гуссе

– Прикажи же ей говорить.

– Послушай, – ответил Марциал, ведя Маргариту к дверям, – я предавался с тобой всем гадостям, но теперь твое бесстыдство достигло крайних пределов. Ты должна понять, что тебе остается одно: уйти и никогда больше не приходить сюда.

Маргарита Омон хотела защищать свои права.

– Ни слова! – продолжал Бриансон, выталкивая ее из спальни. – У тебя нет ни сердца, ни души, если ты не понимаешь, что должна без оглядки бежать при виде этого ужасного несчастья. Эта женщина умерла, и ты убила ее.

Маргарита уступила внезапно воскресшей энергии Марциала; она ушла, прошептав с гордостью:

– Я никогда не вернусь.

Маргарита Омон встретилась с нами на лестнице.

– Ступайте, – сказала она, подавая нам руку, – ступайте, увидите премилые вещи. Вы приехали ужинать и найдете девицу, которая поужинала ядом. Меня же вежливо выпроводили.

Мы не поняли ни слова. Маргарита спустилась, мы поднялись.

Бриансон не запер дверей, так что мы вошли в комнаты и достигли спальни.

Какое зрелище! Марциал осыпал поцелуями мертвенно-бледную Жанну.

Он подошел к нам, как только увидел. Лицо его выражало глубокое отчаяние.

– Правда, – сказал он нам, – я пригласил вас ужинать, но подобные праздники не существуют больше для меня.

Он увел нас в столовую, не желая, чтобы мы узнали женщину, лежавшую на постели.

– Вы честные люди, и потому моя просьба хранить все в тайне бесполезна, – сказал он нам. Потом, чтобы сбить нас с толку, прибавил: – Впрочем, эта женщина неизвестна в Париже. Она вообразила, будто я ее люблю, и пришла ко мне умереть.

Произнося эти слова, он подталкивал нас к двери. Когда мы вышли, запер ее на ключ.

Едва мы очутились на улице, как дьявол сказал мне:

– Я чересчур отомщен. Мое предчувствие, что Жанна окончит дурно, оправдалось вполне.

– Вы уверены, что она умерла? – спросил я.

– Разве сами вы не видели? Уже цвет лица стал восковым.

– Однако вы во всем виноваты.

– Нет, не я, а страсти. Я сам лишь игрушка того, кто ищет рассеяния во всем. Однако не станем расстраивать себя сильными ощущениями, которые притом могли бы воспрепятствовать нам хорошо поужинать.

– Где?

В ту минуту, как я сделал этот вопрос маркизу Сатане, глаза наши были ослеплены ярким светом в окнах противоположного дома.

– Прекрасная трагедия и веселенькая комедия, – сказал дьявол со своей обычной улыбкой. – Это жених Жанны, Деламар, хоронит свою холостую жизнь.

– Как! Рядом с бедной девушкой, которая только что умерла!

– Разве неизвестно вам, что он живет напротив Бриансона?

– Случай сводит и не такие противоположности.

– Вы знаете, что мы можем отправиться к нему ужинать. Он пригласил не только меня, но и одного моего друга, испанца, который должен привезти свою любовницу Розу-из-Роз, ибо: «Pour être magistrat, on n’en est pas moins home» ^[29].

– Пойдем, если только вы уверены, что не оправдается над нами пословица: «Незваный гость хуже татарина».

– Вам не будет неприятно увидеть этот контраст. Идем.

Я последовал за маркизом Сатаной.

Нас приняли ласково, дружески. Садились за стол. Веселье искрилось в бокалах и в сердцах. Только один Деламар находился в каком-то неопределенно тревожном состоянии, столь совместном с его важностью. Однако он желал, чтобы веселились на его празднике, последнем в его холостой жизни. И не подозревал того, что случилось в противоположном доме. Предполагал, что Жанна питает симпатию к графу Бриансону, но не сомневался в том, что она честнейшая девушка в мире. Надеялся быть с нею счастливым, гордился ее красотой и славным именем. Один из его друзей говорил ему, что Жанна несколько компрометировала себя с Бриансоном, и даже намекал, что она бывала у Марциала; но Деламар обрезал его, сказав: