Книга Тысяча и одна тайна парижских ночей, страница 305 – Арсен Гуссе

– Но я так несчастна, что живу только будущим, то есть упованием. – И она прочитала вполголоса: – «Блаженны боящиеся Господа и поступающие по заповедям Его».

– Может быть, – продолжал Марциал, – вы думаете, что я ничего не понимаю в этой великой поэзии?

И указал пальцем стих из «Песни песней».

Диакон читал «Послание».

– «Жены, повинуйтесь своим мужьям, как Господу, потому что муж есть глава жены, как и Христос глава Церкви».

– Церковь одна, – сказала Жанна Марциалу, – а вы имеете по нескольку жен.

– Да, в прежнее время, когда я не принадлежал церкви.

– А теперь вернулись в ее лоно?

– Да, потому что понимаю слова «любящий свою жену любит самого себя, ибо Адам сказал: вот кость от костей моих иплоть от плоти моей». Но это не помешало Еве внять змию.

– По-вашему, во всем и всегда виновата женщина, – сказала Жанна.

Дьякон продолжал:

– «Посему оставит человек отца своего и матерь, и прилепится к жене своей, и будет два во плоти едину».

– А я, – прошептал нежно Марциал, – оставлю своего отца и матерь, свою страну и состояние, чтобы жить с женою в пустыне, потому что в моем сердце будет рай.

– О, как высказываетесь вы вполне в своих заученных фразах!

Другой дьякон начал чтение Евангелия:

– «И приступили к Нему фарисеи и, искушая Его, говорили ему: по всякой ли причине позволительно человеку разводиться с женою своею? Он сказал им в ответ: не читали ли вы, что сотворивший вначале мужчину и женщину, сотворил их? И сказал: посему оставит человек отца и мать, и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью; так что они уже не двое, но одна плоть. Итак, что Бог сочетал, того человек да не разлучает».

– А вы, – сказала Жанна с грустной улыбкой, – вы не поверили словам Евангелия и разлучили то, что сочетал Бог.

– Бог свидетель мне, – отвечал Марциал, не сводя с Жанны глубокого взгляда, – с той минуты, как лишился вас, я думаю лишь о том, чтобы снова принадлежать вам; будьте так же добры, как прекрасны, простите меня и позвольте надеяться, что разлученное соединится.

Самые гордые души смиряются перед алтарем; вступив в храм, чувствуешь, что один Бог велик и что земные события ничтожны. Конечно, в салоне Жанна продолжала бы смотреть на Марциала с высоты своего презрения и мщения; но тут, в храме, исчезла ее неприступная холодность; их взгляды встретились; она увидела душу Марциала, увидела, что он ее не обманывает, и потому она не лишила его надежды и сказала:

– Уже давно ждет нас моя мать.

Марциал вышел из церкви в неописуемой радости.

– Ах, – сказал он, – часто бывает труднее восторжествовать над женщиной во второй, чем в первый раз.

Он ушел раньше Жанны, ликуя в душе и благодаря небо, как вдруг остановился, вспомнив о Боярышнике.

После ухода Марциала Жанна осталась коленопреклоненной на прежнем месте, не торопясь, подобно прочим любопытным, в ризницу.

Находясь среди толпы, Жанна чувствовала, однако, что одна стоит перед лицом Божьим; ее сердце так преисполнилось радостью, что она проливала слезы радости.

– О Боже! – шептала она. – Благодарю тебя! Ты примирилнас! Ты один мог совершить это чудо.

Действительно, только встреча в храме могла смирить гордость Жанны и ее ненависть к Бриансону. В свете она никогда не снизошла бы до того, чтобы простить его. Ей казалось, что единственно перед Богом она принесла свою гордость в жертву своей любви.