Книга Тысяча и одна тайна парижских ночей, страница 304 – Арсен Гуссе

– Это сплетни светских женщин. Я знаю, о ком вы говорите: о благородной девушке с редкой красотой и с редким сердцем. Вы не знаете ее имени, и потому я могу вам сказать, что единственно ее я любил искренне и глубоко, быть может, даже теперь люблю; но прекратим этот разговор, я больше не имею права любить ее.

– Она вышла замуж?

– Еще хуже: не узнает меня, следовательно, совершенно чужда мне.

Жанна заметила волнение Марциала.

– И потому-то вы ухаживаете за мной!

– Женщина не имеет права ревновать к прошлому, потому что всякая новая любовь есть возрождение: у сердца, как у природы, есть весна.

– И вы хотите, чтобы я пробудила в вашем сердце весну?

– Да, потому что вы прекрасны. Полюбите меня, и я, клянусь душой, не покину вас и умру у ваших ног.

Жанна села в парке на скамейку. Став перед ней на колени, Марциал нежнее обыкновенного сказал:

– О, как я люблю тебя!

Она отвернулась, чтобы скрыть слезы, но заметила, что и глаза Марциала были влажны.

«О чем его слезы?» – подумала она и, повернувшись к нему, спросила:

– Разве я напоминаю вам погибшую любовь?

– Ради Бога, не будем говорить о прошлом. Станем любить друг друга в настоящем и будущем.

Наступила ночь; лунный свет, бледный и трепетный, проникал сквозь деревья, едва одевшиеся листьями; по небу проносились легкие облака, ветерок колыхал цветники и кустарники; это было время последних лилий и первых роз – пышная природа наслаждалась чудными часами любви; соловьи чередовались с черными дроздами, отличаясь, первые – ученостью в своих вечных симфониях, вторые – красноречием в своей сельской простоте. Но слышнее всего был оркестр, приглашавший к танцам; слышались также клики веселящихсяи призывы ищущих. Хотя тут собралось до пятисот человек, но Жанна чувствовала себя наедине с Марциалом, наслаждаясь одним из тех часов любви, которые запечатлели ее двадцатый год. Неужели Марциал у ее ног! Неужели она с таким восхищением отдала ему обе руки!

Ей хотелось сказать ему: «Это я, пожертвовавшая для вас своей добродетелью и жертвующая теперь своей гордостью».

Но она не могла унизиться до такой степени и встала; Марциал встал в одно время с ней, прижал ее к своему сердцу и осыпал поцелуями ее голову; но Жанна оттолкнула его, боясь за себя.

Воспоминание о маркизе Кормелле подоспело ей на помощь. «Боже мой! Этот Марциал заставляет меня забыть обо всем. Но я буду помнить, что поклялась забыть его».

* * *

Спустя несколько дней Жанна присутствовала при бракосочетании одной из своих приятельниц, девицы д’Оре, с которой долго не виделась. Это была великолепная светская свадьба, и церковь наполнилась членами аристократии.

Жанна опоздала и потому только нашла себе место, что его уступил молодой человек, именно Марциал Бриансон.

Она сделала вид, будто не узнала его. Вскоре рядом с ней освободилось еще место, и Марциал поспешил его занять.

– Не правда ли, здесь собрался весь Париж? – сказал вдруг Марциал.

Жанна не хотела отвечать, но невольно сказала:

– Узнаю вас в этих словах; вот как вы понимаете брак.

– Ошибаетесь. Для меня бракосочетание не только церемония, но и празднество – по крайней мере, было бы празднеством, если бы вы захотели.

– Не станем открывать ран прошлого, – ответила Жанна, продолжая смотреть в молитвенник.

– Я живу только прошлым и счастлив своими ранами.