Книга Тысяча и одна тайна парижских ночей, страница 269 – Арсен Гуссе

– Взгляните на ее серьги, – сказала она англичанке.

– Боже мой! Это ваши серьги.

Американка уже два раза ощупывала себе уши.

– Проклятые бриллианты! Они уморят меня.

– Это продолжение комедии.

Американка поспешила отыскать турка, имея в виду посоветоваться с ним.

Между тем вальсер приходил в восхищение от серег Подсолнечника.

– Странно, – сказал он, – здесь есть еще точно такие же серьги.

– Полноте! Мне подарил их князь.

– Может быть, он же подарил и госпоже ***.

Вальс окончился, и Подсолнечник попросила своего кавалера показать ей серьги, о которых он говорил.

В ту же минуту к ним навстречу шла американка с турком.

Можете представить себе встречу этих двух звезд.

Все старались узнать, кто они.

– Какая женщина имеет серьги, подобные моим, – сказали они обе разом и потом прибавили: – У нее фальшивые.

Американка нагнулась к Жоссу.

– Ну, что вы скажете о бриллиантах этой дамы?

– Не нужно быть знатоком, чтобы признать ее бриллианты такими же поддельными, как ваши.

– Невозможно!

– Клянусь вам, это осколки хрусталя, великолепно ограненные и оправленные. Их называют теперь американскими бриллиантами.

Хотя кавалер Подсолнечника не был ювелиром, однако рискнул сказать ей:

– Ведь эти бриллианты поддельные?

– Поддельные!!! За кого же вы меня принимаете? За дурочку? Не знаю, какие бриллианты у этой дамы, но мои настоящие. – И, подойдя к американке, сказала ей: – Не правда ли, моя милая, что у меня настоящие бриллианты, а у тебя поддельные?

– То же самое я хотела вам сказать, – отвечала американка.

Турок намеревался примирить их, сказав правду, но ни та, ни другая не хотели уступить, пока им обеим не пришла одна и та же мысль.

– Нас обманули, – объявила Подсолнечник, – и я бешусь на себя за то, что позволила одурачить себя князю Эндербергу.

Она скинула серьги, бросила их и начала топтать.

Американка едва не упала в обморок.

– И, однако, – сказала она грустно, – у меня были серьги, стоившиедвести пятьдесят тысяч франков. У кого они?

Они были у князя Эндерберга, который исчез на другой день на рассвете. Но если хотите иметь о нем сведения, то обратитесь к Роберту Амильтону.

Я же скажу, что они одно и то же лицо.

А Матильда-тряпичница? Заняла она место Подсолнечника? Нет. Амильтон погрузился в грязь, между тем как Матильда, гоняясь за поклонниками и приобретая образование, становилась с каждым днем выше мрака и дурной жизни. В ней преобладал дух над плотью, и если она жила грехом, то ненавидела грех.

Мимо нас быстро прошла молодая девушка под вуалью.

– Этой не до прогулки при лунном свете, – сказал мне маркиз Сатана и сделал шаг вперед, чтобы ее разглядеть.

– Да и нельзя теперь гулять, – сказал я своему спутнику.

Действительно, ветер завывал, поднимая снег вихрем. Ночь была темная, на небе ни одной звездочки. Парижские фонари, побледнев от холода, казались серебряными слезами на траурном платье.

– Да, погода отвратительная, – сказал маркиз.

– Хороший хозяин не выгонит и собаки.

– Теперь не время шутить. Лучше пойдем вслед за этой молодой девушкой.

Я отвечал, что не стоит труда идти за ней, так как она торопится, следовательно, имеет определенную цель.

Но маркиз дал мне понять, что желал бы знать, куда она торопится.

Мы шли за молодой девушкой до Королевского моста. Здесь она вдруг остановилась, перегнулась через перила и начала смотреть на Сену.