Книга Тысяча и одна тайна парижских ночей, страница 264 – Арсен Гуссе

– Неужели?

– Восхваляют серьги госпожи Паива, но ее камни не столь чистой воды, как ваши.

Так как в эту минуту внимание всех было обращено на Патти, то американка подумала, что никто на нее не смотрит. Она отодвинулась назад, сняв одну серьгу, подала ее князю.

– Я не осмелился бы просить ее у вас, – сказал он, любуясь серьгой, – но доставил бы большое удовольствие императрице, которая желает видеть ваши серьги.

– Прошу вас, – сказала американка, – поторопитесь отнести серьгу ее величеству и испросить для меня приглашение на понедельники.

– Как вы, так и ваша знакомая, можете рассчитывать на это. Я буду иметь честь сам вручить вам пригласительные записки.

Князь встал. Обе стороны рассыпались в любезностях.

– Я немедленно вернусь, – сказал князь, – и, если позволите, просижу третий акт в вашей ложе.

Он ушел.

– Какая утонченно-аристократическая манера! Найдется ли хоть один американец, который имел бы от природы подобную сановитость.

– Ах, для этого нужно родиться аристократом.

Обе они не спускали глаз с императорской ложи.

Занавес опустился, и громкие аплодисменты Патти несколько отвлекли внимание обеих дам.

– Конечно, – сказала американка, – он не может войти в императорскую ложу во время подобного торжества.

Но когда стихли аплодисменты, англичанка заметила, что князя еще не было в ложе.

Американка начинала сердиться, когда императрица встала и пошла в смежный салон.

– Какое несчастье! – вскричала американка. – Мы не увидим, как она примет князя и станет любоваться моим бриллиантом.

– Знаете ли, что произойдет? Императрица примерит вашу серьгу.

– Ах, если бы мы были там. Впрочем, в следующий же понедельник ее величество заговорит с нами.

К третьему акту князь не пришел.

– Странно, – сказала англичанка, – и в императорской ложе его также нет.

– Что же тут удивительного? У него столько знакомых в зале.

И американка нагнулась осмотреть почти все ложи.

При последней сцене, когда всякий занят больше своим экипажем, нежели финальной катастрофой, американка спросила у отворяльщицы лож, не видела ли она князя.

Отворяльщица отвечала, что князь ушел и что, вероятно, они встретят его на лестнице, если только он уже не отправился с какой-нибудь княгиней.

– А что, если эта княгиня украдет у него ваш бриллиант? – спросила англичанка и, не получив ответа, прибавила: – Или сам он украдет?

– Может ли воровать подобный человек?

Обе дамы не встретили князя ни на лестнице, ни у подъезда,

– Уверены ли вы, что именно его мы видели в ложе императрицы? – сказала американка своей приятельнице, садясь в карету.

– Я больше ни в чем не уверена, – ответила англичанка. – Сколько стоит ваш бриллиант?

– Пустяки, не больше ста пятидесяти тысяч франков. На что князю такая ничтожная сумма?

Хотя американка сильно встревожилась, однако все еще не хотела верить, что обманута титулованным мошенником. Она не сомневалась, что на другой же день князь привезет ей серьгу и приглашение на понедельники. Может быть, императрица пожелала вполне разглядеть бриллиант при дневном свете и оценить его красоту?

Англичанка убеждала ее в нелепости подобных предположений, но та еще находилась под обаянием князя.

Без сомнения, случилось что-нибудь необыкновенное, так как князь не мог быть вором.

Быть может, он потерял серьгу и не хотел явиться, не найдя ее.