Книга Тысяча и одна тайна парижских ночей, страница 26 – Арсен Гуссе

– Ты права; сам я неразговорчив, и нет у нас в Париже друга, достойного бывать в нашем доме.

– Однако не могу же я сидеть в четырех стенах.

– Да, ты опять права. Нельзя ли тебе гулять в саду или прохаживаться на Елисейских полях?

– Садхорош только для детей; что же касается прогулки на Елисейских полях, то я согласна, если ты дашь мне викторию.

– Викторию?

– Одноконную викторию. Я была бы в восхищении, а ты гордился бы своей женой.

– Ты полагаешь, что я не горжусь тобой?

– Нет, потому что меня никто не видит.

– Но, моя милая, экипаж заводят только богатые или разоряющиеся.

– У твоей матери больше ста тысяч франков.

– Сто тысяч франков – небольшая горсть золота! Знаешь ли ты, что на эти деньги можно прожить не больше ста дней среди безумной парижской роскоши!

– Что ж, так говорят все мужья. За шестьсот франков в месяц можно иметь экипаж; не пожертвуешь ли ты для меня этими деньгами в течение каких-нибудь двух-трех месяцев?

На этот раз госпожа Флерио поцеловала мужа. Цепи были так сладки, что он оказался побежденным.

– Ну хорошо; завтра будет у тебя экипаж, но общему столу – конец.

На другой день в лесу появилась молодая и свежая красавица, по-видимому, принадлежавшая скорее к высшему обществу, чем к полусвету.

Шарль Флерио видел, как она выехала с улицы Лорда Байрона, и пожалел, что не отправился вместе с ней. Лошадь, виктория и кучер были изящны; капитан подобрал все отлично, как влюбленный и как человек со вкусом.

– Отчего же мне не доставить бедняжке удовольствия? – говорил он. – Когда поселимся в провинции и окружим себя детьми, ей некогда будет думать об этих пустяках. Молодость должна перебеситься.

Капитана ждали в казармах; он рано освободился и пошел в лес, надеясь еще встретить там жену; кроме того, ему хотелось подсмотреть, довольна ли она экипажем.

Он издали узнал ее и спрятался за группу деревьев. Она была еще прекраснее в своем удовлетворенном тщеславии. Но каково же было удивление капитана, когда он заметил, что его жена делала рукой знаки в ту и другую сторону.

– Она с ума сошла, – прошептал капитан.

Он следил за Мари глазами и вскоре заметил, что она очень развязно улыбалась молодому франту, ехавшему верхом. Виктория ехала шагом, и потому капитан в скором времени очутился у подножки.

– Довольны ли вы? – спросил он у жены.

– О да; я задыхалась в своей комнате; здесь я отдыхаю; садитесь со мной вместе.

Шарль Флерио не заставил просить себя вторично.

В течение нескольких минут он посматривал на все искоса, стараясь подметить, не продолжает ли она кланяться направо и налево; но онасидела спокойно в позе невинной девушки.

Капитан, не умевший ничего скрыть, спросил жену, почему она раскланивалась туда и сюда, будто со всеми знакома.

– О боже мой, я поклонилась двум кавалерам, которых где-то встречала прежде, может быть, у своего дяди.

Капитан, по обыкновению, обвинил себя.

Прошло несколько дней; напрасно он уверял себя, что не имеет никакой причины ревновать, – ревность терзала его сердце, он вздыхал о том времени, когда его полк пошлют в провинцию, но сердился на самого себя за свою подозрительность.

Однажды портниха его жены приготовила ему сюрприз: счет на две тысячи семьсот франков за летние платья. Показав его Мари, капитан сказал ей, что подобная портниха не по их состоянию.