Книга Тысяча и одна тайна парижских ночей, страница 28 – Арсен Гуссе

– Как! – вскричал он. – С моей женой мужчина!

Он пошел прямо к виктории, как будто на врага. Вскоре они встретились.

– Мой муж! – сказала молодая женщина своему спутнику.

Тот побледнел от испуга, ибо не был солдатом.

Он принадлежал к тем молодым людям, которые проматывают состояние на женщин и ездят на воды с целью поправить свои дела через брак: законная жена должна заплатить долги законной любовницы.

Спутником этим был Жорж Гариссон, сын провинциального банкира. Триста тысяч франков, промотанных в три года, дали ему право убежища в полусвете; видя истощение кошелька, он отправился в Трувиль, питая безумную надежду соблазнить богатую невесту своим искусством ездить верхом, плавать и наряжаться по моде. В ожидании этого счастья он вел в виктории почти преступный разговор с госпожой Флерио.

Жорж Гариссон побледнел при виде капитана, но госпожа Флерио сохранила свой невинно-спокойный вид.

– Что вам угодно здесь? – спросил капитан молодого человека.

Последний не был трусом и, без сомнения, отвечал бы с достоинством, но молодая женщина с самым безыскусным видом сказала своему мужу:

– Мой друг, это мой кузен.

Это был третий кузен.

– Уж не много ли кузенов! – воскликнул капитан.

Жорж Гариссон вышел из виктории.

– Я уступаю вам место.

– Вы уступаете мне место! – сказал Шарль Флерио, подняв вверх свою перчатку.

– Понимаю, – отвечал молодой человек, – вот моя карточка.

Капитан взялкарточку и, садясь в викторию, бросил ее к ногам жены.

– Пошел скорее! – крикнул он кучеру.

Потом, обратясь к молодой женщине, сказал:

– Потрудитесь-ка объяснить мне комедию с этим третьим кузеном!

И он посмотрел на Мари как на великую актрису.

Действительно, в этот день, как всегда, она была великой актрисой. С видом непритворной искренности говорила капитану, что нет ничего худого в прогулке в Гульгат; что из числа молодых людей, бывших там сегодня в одно время с ней, Жорж Гариссон утомил свою лошадь. Она считала его кузеном, потому что ее дядя называл Жоржа племянником. Бедняга при всех просил у нее позволения доехать в ее экипаже до Трувиля; в этом поступке она не видит ничего достойного порицания и в отчаянии от того, что капитан дурно смотрит на вещи, тогда как она глубоко его любит.

Во всем этом не было ни одного слова правды.

– Удивляюсь вашему притворству, – сказал жене капитан, едва сдерживая свое желание вытолкнуть ее из экипажа. – Как! Под маской невинности вы будете скрывать все проступки, не обнаруживая никогда волнения; вы творите зло, будто это была самая обыкновенная в мире вещь. О, я не знаю создания презреннее вас, потому что вы только надеваете маску добродетели.

Молодая женщина посмотрела на мужа, не утратив обычного вида невинности.

– Вы сумасшедший; я ни одного слова не поняла из того, что вы сказали.

– Хорошо, я объяснюсь: вы позорно обманули мою душу и сердце. Меня обворожило ваше лживое лицо. Я снизошел до того, что женился на вас. Это будет позором моей жизни, как стало уже позором имени. Третий кузен сходен с двумя первыми. Я вижу ясно, что в Версале, как в Париже и в Трувиле, вы недостойно изменяли мне, как последняя женщина!

Мари приподнялась.

– За это слово вы дорого поплатитесь, – сказала она пронзительным голосом.

Капитану показалось, будто сабля пронзила его сердце.

– Что это значит?