Книга Тысяча и одна тайна парижских ночей, страница 155 – Арсен Гуссе

В сущности, дело было иначе; Жанна не повиновалась теперь своему сердцу. Хотела ли она отомстить Марциалу, избрав своим поклонником герцога Обаноса? Нет.

Жаждала ли она денег? Она долго страдала от недостатка в них; ее блестящая красота требовала золотой рамки; разве она не имела права на бриллианты и жемчуг? Ей казалось унизительным ездить в фиакре, как простой мещанке, или садиться в омнибус, подобно прачке. Обладаяверным и быстрым взглядом, она стала надлежащим образом ценить свет. Теперь, когда сердце увлекло так далеко Жанну, она утратила уважение к самой себе; какое ей дело до чужого уважения, когда она может вести роскошную жизнь? Разве при своем имени и гордости не спасет она приличий? Кто осмелится обвинять ее в том обществе, где три четверти женщин не решатся кинуть первый камень? Где мужчины обворожительны только с грешницами?

Но чтобы вести роскошную жизнь, необходимы средства, и за ними-то ехала теперь Жанна, решившись принять в свадебной корзинке бриллиантовый ривьер или, правильнее сказать, ожерелье из пяти ниток жемчуга, обещанное ей испанским грандом.

Герцог убеждал, что дарит ей упомянутое ожерелье потому, что считает себя счастливым найти столь прекрасное употребление для своих бриллиантов и жемчуга. Украшать прекрасную женщину – не значит ли создать новое произведение искусства? Он успел убедить Жанну до такой степени, что та вообразила, будто герцог, обещая ей подарок, удовлетворял только свою художественную потребность.

Испанский гранд не понял происходившего в душе Жанны; несмотря на свое фатовство, он удивлялся, однако, быстрой победе над горделивой красавицей. Ему и в голову не приходило, чтобы одной из причин этой победы был вопрос о деньгах. В сущности, герцог был практическим философом, смотревшим на женщин так, как есть на самом деле, и не желавшим проводить их через горнило Платона или Ларошфуко. Он хорошо знал, что моралист, сказавший «все женщины одинаковы», знал только одну женщину. Все они одинаковы, когда дело касается измены, и различны, когда нужно их победить.

Между тем экипаж герцога миновал решетку и остановился перед крыльцом; к дверцам подошел лакей.

– Герцога ждут, – прошептал он.

«Ах, черт возьми, я и забыл», – подумал герцог; потом, подав руку Жанне, сказал вслух:

– Кажется, у меня политическое совещание. Я проведу вас в маленькую гостиную, где оставлю на пять минут, чтобы закрыть его.

Лакей нагнулся к уху герцога.

– В маленькой гостиной ожидает вас одна из этих дам, госпожа Флерио, – прошептал он.

Герцог вспомнил, что обещал пить чай с особой, известной уже нам под именем Земного Ангела, не отказав Цветку Зла, которая изредка приезжала к нему выкурить папироску из испанского табака.

– Я все угадала, – произнесла Жанна, – вы пригласилименя к себе на чай под предлогом показать свои богатства; но, кажется, место уже занято, и я уезжаю домой.

Жанна хотела опять сесть в экипаж. Герцог стал ее удерживать.

– Нет, – сказала она своим обычным повелительным тоном, – прогоните этих женщин, или я уеду.

– Я введу вас на одну минуту в курительную комнату и немедленно выпровожу этих дам.

– А! Их две, три, четыре?

– Только две.

Жанна приняла декламаторский тон:

– Светские женщины?

– Лучше, чем светские женщины: одну прозвали Земным Ангелом, другую – Цветком Зла.