Книга Тысяча и одна тайна парижских ночей, страница 154 – Арсен Гуссе

Я не верил, что маркиз уехал сражаться за Дон Карлоса, но предполагал, что он отправился в Испанию вслед за какой-нибудь женщиной. Его скорое возвращение казалось мне несомненным, тем более что в последние дни он проиграл сто тысяч франков и хотел отыграться. Но любовь оказалась сильнее игры.

Я поехал на бал к герцогине, надеясь встретить Жанну.

Она приехала с госпожой Трамон, потому что ее мать, выкрасив себе волосы, страдала жестокой мигренью.

В этот вечер Жанна была в полном блеске.

Госпожа Трамон, обычно взбалмошная и рассеянная, уехала в половине первого, забыв о молодой девушке.

Жанна сама забыла о госпоже Трамон, потому что кокетничала с герцогом Обаносом на глазах Бриансона, который испытывал тысячу мучений.

Это был первый опыт ее мщения.

Отчего около трех часов Жанна позволила провожать себя герцогу Обаносу?

Оттого, что хотела идти дальней дорогой.

А еще и потому, что хотела поддразнить Марциала, который не спускал с нее глаз и видел, как она уехала одновременно с испанским грандом.

На расстоянии между улицей Морни и проспектом Императрицы разыгралась следующая небольшая комедия.

Чтобы сохранить приличия, герцог Обанос сказал, что уступает свой экипаж Жанне, а сам поедет в фиакре. Экипаж герцога двинулся впереди фиакра.

За этим фиакром следовал второй, за вторым третий.

В последнем сидел Бриансон. Это нетрудно угадать.

Но кто сидел в четвертом? Ревность в виде замужней женщины, которая была когда-то любовницей герцога Обаноса и считала позорным, чтобы незамужняя женщина позволила ухаживать за собой этому донжуану.

Прибыв к Триумфальной арке, экипаж герцога остановился согласно полученному приказанию. Герцог вышел из первого фиакра и занял место возле Жанны.

– Странно, за нами тянется целый поезд. Посмотрите.

Напрасно герцог приказывал кучеру ехать быстрее, – фиакры не отставали ни на шаг.

Когда весь этот поезд достиг дверей отеля, Марциал вышел из фиакра почти одновременно с герцогом Обаносом. Он был взбешен и в отчаянии хотел броситься между герцогом и Жанной.

К счастью или к несчастью, его подозвала замужняя женщина, находившаяся в таком же отчаянии и бешенстве.

– Где мы? – спросила она, чтобы скрыть свои намерения.

– Не знаю.

При виде разгневанной и ревнующей дамы смолкли гнев и ревность Марциала. При лунном свете он нашел ее очень красивой, и так как любовь не погасила в нем чувственности, то он предложил ей вывести ее на надлежащую дорогу. Дама знала Марциала и не отказалась от случая отомстить герцогу.

Герцог Обанос, не боявшийся править лошадьми на Елисейских полях в момент страшного стечения экипажей, попал в затруднительное положение, застав у себя по возвращении домой несколько женщин. Этот испанский гранд, бежавший из отечества в дни революции, полагал всю свою славу в том, чтобы выигрывать сражения у женщин или быть тонким политиком в любовных приключениях. Кто не знает его в Париже, в мире пиршеств и длинных шлейфов? Он всюду вхож. Эти девицы и эти дамы любят его за черные волосы, окладистую бороду, орлиный взгляд, ядовитую насмешливость, золотое сердце и, верно, за богатство. Он так богат, что мог бы содержать в Париже трех или четырех изгнанных королей. Он обожает блондинок, но не брезгует брюнетками, еще меньше рыжими; если только женщина красива, прелестна или умна, то непременно принадлежит к числу его друзей. Он готов вызвать на дуэль за одно слово, намек, высказанный на счет какой-нибудь из них, а в его руках шпага так же беспощадна, как храбро его сердце. Он обладает и другим драгоценным свойством: у него все тайна; он не рассказывает о своих похождениях и не позволяет болтать о них; одним словом, это порядочный человек с головы до ног. Он живет на проспекте Императрицы, в небольшом отеле герцога Паризи, нанятом им у герцогини с того времени, как бедная Виолетта уехала в Бургундию. Он не имеет претензии разыгрывать роль Дон Жуана, но искусно ведет свои дела; он несколько рассеян и забывчив; у него столько любовных дел, что порой он не знает, за какое взяться. Вот почему в описываемый вечер герцог попал в затруднительное положение. Без сомнения, он доказал Жанне, что ближайшая дорога к ее дому лежит через проспект Императрицы. Впрочем, его удивило быстрое согласие д’Армальяк, которая, по-видимому, подчинялась сердечному влечению к герцогу. Поэтому он вообразил, что Жанна сама упадет ему в руки, как перезревший плод.