Книга Тысяча и одна тайна парижских ночей, страница 139 – Арсен Гуссе

– Не думаете ли, что я боюсь опасных приключений? – сказал я маркизу Сатане. – Желая изучить общество со стороны сердца, надо начинать с вершины, каковы бы ни были личности. Модная же куртизанка имеет своего рода царство. Однако не станем долго рыться в этом навозе, хотя бы и нашлись в нем жемчужины.

Мы отправились полдничать на Фридландский проспект – не в отель Маргариты Белланже, сверженной ныне девицей Ленингер, ни к ее соседке, Дельфине Лицци, ни к Генриетте Друар, ни к Тридцати Шести Добродетелям, ни к Молчаливой.

Мы отправились к Персиковому Цветку. Она гостеприимна от четырех до пяти часов. Любит производить шум и жить в шуме. Поэтому у нее тогда только можно расслышать что-нибудь, когда разом говорят не более четырех человек. А как терзают фортепьяно! Как поют на все известные мотивы! Это шаривари веселости и юности. Чай у нее превосходнейший. Не потому ли, что его подают в старинном японском фарфоре и что хозяйка, хорошенькая собою, подбавляет в него частицу своих двадцати лет? Но какое нам дело до сосуда, из которого пьем, если только сохраняется иллюзия?

За этим чаем рассказывается много историй. Там слышал я все те рассказы, которые намерен поведать свету.

Это не старинный рассказ, даже не рассказ, а самая настоящая быль.

Анаис Дюбуа собрала несколько своих приятельниц отпраздновать новоселье на улице Клиши.

Вместе с приятельницами должны были приехать их поклонники.

Успокойтесь, число было ограничено: каждая могла привести только одного. Любимые обожатели были изгнаны, потому что предстояла возможность поставить на карту все состояние. Однако не следует предполагать, чтобы игра принимала безумные размеры, так как эти девицы только что вступали в виноградник куртизанок, и менее богатая ездила в омнибусах, а самая богатая еще не завела кареты.

Зачем попал сюда Делааж д’Ор?

Причина тому очень проста: он везде дома, кроме своей квартиры. Делааж д’Ор – прозорливец, друг всех женщин, охотник до любовных приключений. Он как свои пять пальцев знает состояние всех кавалеров; это ходячий журнал по преимуществу, изобретатель репортерства. Одаренный вторым зрением, он говорит о будущем как о совершившемся уже факте.

Но в этот вечер не состоялась игра у Анаис Дюбуа, потому что не явились записные игроки. Причина этому та, что все они попали в официальный мир: кто в Елисейский дворец, кто к министру иностранных дел, кто к принцессе Матильде, кто к испанской королеве, не говоря уже об обязанностях кружка и семейства.

Делааж д’Ор был задумчив.

– Вы, – сказал он собравшимся девицам, – не знаете, почему эти господа не явились сюда на ужин, достойный лучшей доли; причина та, что все вы имеете два непростительных недостатка. Во-первых, вы еще недавно на службе, а в моде только старые служаки; во-вторых, вы очень хороши, но не удостоились еще получить имена.

– Что это значит? – вскричала Луиза Дешан.

– Это значит, – продолжал Делааж д’Ор, – что если бы, например, вы назывались Роза Полевая, то стали бы знаменитостью завтра и были бы ощипаны послезавтра.

– Как вы прытки, господин колдун! Я не хочу быть так скоро ощипанной.

– Вам, Виргиния Дюпон, – продолжал колдун, – следует называться Девственницей, и тогда дела ваши поправятся. Вы, Катерина Барду, немилосердно истребляющая курительный табак, должны носить прозвание Трубки, при котором вам будут воскурять фимиам в свете.