Книга Все проклятые королевы, страница 77 – Паула Гальего

Нирида поднимает руку и указывает на меня обвиняющим пальцем. Она слегка тычет им в меня.

— А что ты знаешь, Одетт? Наверняка, не всё. Потому что, если ты осознаешь, что мы можем потерять, и всё равно не хочешь с этим столкнуться…это презренно.

Презренно.

Что-то ломается в моём теле, когда я слышу это. Что-то, что трещит и разлетается на куски, когда я хватаю её за запястье, чтобы оттянуть её руку от себя.

Это чувство как вспышка, искра, что рождается в моей груди и распространяется по рукам, по пальцам…

Нирида шипит и отскакивает, вырываясь из моего захвата.

Мне нужно несколько секунд, чтобы осознать, но какое-то предчувствие предупреждает меня, прежде чем я увижу, что что-то пошло не так.

Время замирает, и тогда я замечаю руку, которая теперь прижимает к грузи Нириды: кожа, порезанная, обожжённая, ярко-красная и кровоточащая. И её глаза, полные ужаса, смотрят на меня. Смотрят на меня.

— Прости, — шепчу я, потому что глубоко внутри я знаю. Я знаю, что это сделала я, даже не глядя на свои руки.

Я делаю шаг назад.

— Пожалуйста прости, — повторяю.

— Одетт…

Кириан смотрит на меня. Стоя перед Ниридой, с протянутой рукой ко мне, и я не хочу, чтобы он меня коснулся, не хочу, чтобы он прикоснулся ко мне… не хочу прикасаться к нему.

— Прости.

— Одетт, всё в порядке. Ладно? — настаивает Кириан.

Он пытается сделать голос мягким и спокойным, но я вижу, как огонь паники пылает в его глазах, когда он пытается подойти.

Всё горит. Горит внутри и снаружи, и я вижу, как абсолютно всё плавится в чёрной, тёмной пленке, затмевающей мои глаза. Края расплываются, формы скручиваются. Я спотыкаюсь, пытаясь отойти.

— Одетт…

Даже его слова, умоляющие, звучат искаженными. Как если бы он был снаружи, а я внутри воды, тонущей, захлёбывающейся…

— Одетт!

На этот раз крик вытаскивает меня из этого, из глубокого чёрного небытия, и я резко возвращаюсь. Возвращаются звуки, чёткие формы, ветер и боль…

Я не осознаю, что вонзаю свои собственные пальцы в руку, пока Кириан не хватает мою руку и аккуратно отводит её, с особой осторожностью, как будто боится, что резкое движение может напугать меня, как дикого зверя в углу.

Только тогда я опускаю взгляд, в то место, которое вдруг отдает острыми уколами боли, и обнаруживаю вокруг своего запястья следы пяти пальцев.

Моих пальцев.

Я сжимаю руку так сильно, что даже не осознаю, что делаю, оставляя свои собственные метки, как я сделала с Ниридой, и он меня освобождает.

Мои глаза скользят туда, к его рукам, которыетеперь держат мои. Он сжимает их крепко, несмотря на то, что, вероятно, жжется.

— Успокойся. Глубоко вдохни. Одно дыхание за другим.

Паника, с кислым привкусом на дне горла, борется за контроль над каждой здравой мыслью. Тем не менее, жар, который горит между нашими руками, достаточно ощутим, чтобы вырвать меня из оцепенения и предупредить меня о том, что я делаю.

Я отдергиваю руку с резким движением.

Когда я смотрю на ладонь, мне кажется, что я вижу огненный отблеск на кончиках пальцев, свет, который постепенно тускнеет.

Затем я снова смотрю на их руки.

— Я не хотела… — заверяю их.

— Мы знаем, — тихо отвечает Кириан, и, делая шаг ко мне, я поднимаю руку в знак предупреждения.

— Нет, — рычу я.

— Одетт, всё в порядке. Мы оба в порядке.

Нирида прижимает травмированную руку к телу. Вид её ран немного мутит мне сознание.