Книга Джошуа, страница 50 – Микита Франко

— Сукин сын! — кричу я в отчаянии, потому что это — конец.

Он уничтожил мою жизнь. Я прислоняюсь спиной к стене, сползаю, вижу себя в зеркале раскрасневшимся, со стекающими по щекам злыми слезами. Джошуа садится рядом, и я жду, что он не отразится в зеркале, словно вампир, но его — рваный, темный, нечеткий — всё равно мелькает возле меня.

Он твердо, уже без насмешки, говорит мне:

— Да, я их убил. Но что с того? Ты сам всё видел.

Не могу перестать плакать.

— Что я видел?!

— Вчера, — Джошуа опускает взгляд в пол. — Они все — такие. Они заслужили это.

— Ты не знаешь, какие они.

Он фыркает:

— Педофилы, Дима! Они мучают детей. Тебя волнуют тонкости? Меня — нет.

Я хочу объяснить ему, но почему-то начинаю истерично кричать:

— У Кривоуса жена, она приходила, я видел её, она его любит! У него ничего нет, у него в телефоне переписка с детьми и внуками, и дочке он слал дебильные открытки каждый день!

Не знаю, почему, но мне кажется, что плохой человек не шлёт каждый день своей дочери дебильные открытки. Я не жду убедительности от своих аргументов, но Джошуа вдруг соглашается:

— Да, я случайно его убил.

Я начинаю рыдать еще сильнее. Это я, я, я — это я случайно его убил! Не он!

— Ты идиот, —хнычу я. — Идиот!

И тогда тон Джошуа резко меняется:

— Ладно, Понтий Пилат, думай, что хочешь, но мы с тобой теперь в одной лодке.

Я в изумлении поворачиваюсь к нему, когда понимаю, что он больше не собирается меня уговаривать. Он собирается… шантажировать? Чувствую это в его тоне. Вижу в наглом взгляде голубых глаз.

— Да, что ты так смотришь? — хмыкает он. — Я их убил, ты их убил — какая разница? Это сделали мы. И ты должен нас прикрыть.

— Ты хочешь… чтобы я… — неровно дышу от слёз, и голос срывается, — чтобы я… фальси… фальсифицировал…

Джошуа передразнивает меня дурашливым тоном:

— Фасифисировал! — и снова становится серьезным: — Мне плевать, как ты будешь нас отмазывать. Делай, что хочешь. Но мы не должны сесть в тюрьму.

— Вообще-то должны.

— Нет. Мы убивали плохих людей.

— Это так не работает! Судебная система существует не просто так!

— Да, — кивает Джошуа. — Она существует для того, чтобы жирные чинуши и прочие госслужащие могли легально совершать преступления. Так этим и займись, прокурор.

Смотрю на него, не веря, что это правда происходит. Вчера я узнал, что меня насиловал тренер, а сегодня, что я убиваю людей. Это невыносимо. Невозможно вынести о себе столько знаний. Это сводит меня с ума. Нет, я уже сумасшедший. Я снова расколюсь. Я распадусь на тридцать личностей, и каждая из них будет сумасшедшей.

Я смотрю на пистолет в своей руке.

— Ты сломал мне жизнь, — шепчу едва слышно.

— Нет, — качает головой Джошуа. — Это был не я.

Я знаю, что он хочет этим сказать. Он хочет сказать, что это был он.

И это, конечно, правда.

— А про это, — он выдергивает пистолет из моей руки, — даже не думай, — и прячет его обратно в сейф.

Я вижу, как он меняет пароль.

Плохие новости: после эзотерической мути, которую произвела над нами его психологша, с нами что-то случилось. Не могу теперь от него отвязаться. Не могу без него действовать. Не могу отойти от него дальше, чем на три метра. Могу войти в квадрат и смотреть на мир из его тела, но не могу его вырубить. Если смотрю я — он тоже смотрит. Мы действуем теперь только вместе.