Книга Дни нашей жизни, страница 104 – Микита Франко

Так у меня появился младший брат.

Ване доставалось от Льва намного сильнее, чем мне. Иногда мне даже было его жалко. Лев устроил ему настоящее армейское воспитание: сколько раз за день Ваня косячил, столько раз в конце дня он должен был отжаться. Для меня это звучит не страшно: я бы с такими правилами отжимался раз в неделю, не больше. Но иногда число Ваниных промахов доходило до пятидесяти в день.

Промахами считались двойки, невыполненное домашнее задание, побег с уроков, прогул, замечание в дневник, драка, оскорбление окружающих, хамство – и это только в школе. Дома ему нельзя было ничего брать без разрешения, он должен был мыть посуду, помогать мне с уборкой, выполнять домашнее задание, вешать одежду в шкаф, а не раскидывать ее по комнате, ставить обратно на свое место все, что взял. Ну и еще куча разных мелочей вроде мытья рук и нерастопыренных локтей за столом. Курение, алкоголь и мат карались особыми санкциями – тридцатью отжиманиями за каждое.

По вечерам, когда из соседней комнаты доносились плач, всхлипывания и жалобы «Я больше не могу», у меня побаливало сердце. Зато Лев был непреклонен, как какой-то командир. Говорил сухо и спокойно:

– Если коснешься пола – начнешь заново.

Слава говорил Льву, что это зверство какое-то, а Лев отвечал, что требует с Вани ровно столько, сколько тот действительно может выполнить. Справедливости ради стоит отметить: Лев всегда отжимался вместе с ним, так Ване было легче продержаться до конца.

А еще Лев сказал, что если Ваня проведет весь день без замечаний, то его будет ждать вознаграждение. Правда, не сказал, какое именно. Ваня очень старался, но некоторые вещи были для него просто невозможны – ну как можно что-нибудь не стянуть в школе, если оно лежит на парте без присмотра? Или как не обозвать того, кто случайно наступил тебе на ногу? Короче, Ване предстояло еще долго терпеть такое домашнее воспитание.

Вскоре эти методы воспитания коснулись и меня, чтобы Ване не было обидно отдуваться одному. Теперь я должен был соблюдать все те же самые правила, даже если раньше их не существовало, исправно сидеть над учебниками (а я это еще в пятом классе перестал делать) и отжиматься, когда что-то не выполнил.

К тому же появилось много дополнительных обязанностей: например, делать уроки вместе с Ваней. А у него почерк такой, будто он на древнегреческом пишет – ниодной буквы не разберешь. С математикой еще хуже: умножение от сложения он не отличал. В общем, у меня мозг закипал, и я все больше понимал, почему Лев в начальной школе на меня раздражался. Я не хотел точно так же драконить Ваню, но если у него два умножить на три – это пять, то как тут сдержаться?

А однажды я его упражнения по русскому проверял, а он вдруг говорит:

– Мне кажется, что они… эти.

Я даже не понял, что за «они» и кто «эти». Так ему и сказал.

– Ну Слава и Лев… Ну эти…

Я начал догадываться. Помог ему, иначе сам бы он что-нибудь сморозил.

– Геи?

– Ага…

Я не знал, что сказать. На тот момент Ваня уже почти два месяца был знаком с нашей семьей и чуть больше недели был официально усыновлен, но никто в особенности отношений между нашими родителями его не посвящал. Слишком велик был риск, что Ваня расскажет об этом другим.

– Ну и что? – просто спросил я.

Мне показалось, что лучшее решение – отнестись к этому как к чему-то само собой разумеющемуся.