Книга Лев Голицын, страница 42 – Андрей Белянин

— Она оплакивает свою судьбу, — раздался знакомый голос слева от меня. — Говорят, на дне этого озера находится ее аул. Из-за человеческой глупости и жадности боги покарали их, затопив все водой. Эта красавица была последней из выживших…

— Ты знаешь ее? — я поклоном приветствовал призрачного горца, а он в ответ отрицательно помотал головой.

— Никто не знает ее имени, и никто не может ее утешить.

— Почему?

— Она исчезает, когда к ней подходит человек.

— Так подойди ты, — неожиданно для самого себя предложил я.

Храбрый черкес, ни перед кем не опускавший взгляда, вдруг смутился, покраснел, если такое можно упомянуть в отношении призрака, и начал мямлить что-то вроде: они не знакомы, навязываться неприлично, нельзя мешать девушке рыдонить вечно — и всякую подобного рода бессмыслицу.

— Хорошо, а можно мне подойти и представить вас друг другу?

— Брат мой, как могу я просить тебя об этом? Вдруг она не поймет…

— Я объясню!

И да, действительно, вообразив себя неким купидоном, я поперся в обход, даже не оглянувшись, идет ли он за мной, наш героический горец. Примерно через полчаса, когда плачущая девушка подняла на меня мокрые глаза, я предусмотрительно остановился и, вежливо прокашлявшись, начал:

— Милостиво прошу извинить меня за вторжение! Не убегайте, пожалуйста, я не сделаю более ни шага. Просто выслушайте!

Она неуверенно пожала плечами, но перестала плакать. Теперь я отлично видел, что это такой же призрак: полупрозрачные одежды, плавные линии тела, бледное лицо, волосы, собранные на татарский манер, и серебряные мониста на груди.

— Я прошу не за себя, но мой друг, благородный джигит, очень хотел бы с вами познакомиться.

— У нас так не принято, — очень тихо прошептала она, но хотя бы не исчезла.

— Понимаю, у каждого народа свои традиции. Но вы ему очень нравитесь.

— Тогда пусть он сам скажет мне это…

Я молча отступил на шаг влево, а из-за моей спины показался странно застенчивый кунак. Долгую минуту два призрака смотрели друг на друга: ни он, ни она не двигались с места и не говорили ни слова. Когда я уже окончательно утомился ожиданием, присел на камень и, кажется, даже чуточку уснул, они по-прежнему стояли друг напротив друга.

Но стоило первым лучам солнца взойти над горами, а мне — продрать глаза, увидел я, как два призрака, гордый абрек и прекрасная девушка, держась за руки, скользили по лунной дорожке в небо. Больше я не видел ни ее, ни его. Но по-прежнему ношу простую горскую папаху — бесценный подарок моего навеки ушедшего друга…

…Как уже говорилось выше, во времена работы моей в Удельном ведомстве дом мой навещал и стареющий Александр, и молодой Николай, который уже не раз посещал Крым как с отцом своим, так и сам, но каждая подобная встреча, несомненно, была для меня великой честью…

Он поселялся в тех же «Башнях», был чрезвычайно прост и скромен в общении. Так что я пару раз даже позволял себе рискованные шутки, вроде как: «Не находите ли вы странным, что если род Голицыных куда старше рода Романовых, то почему же не мы правим государством?»

На что Николай Александрович, отшучиваясь, говорил, что тогда ему бы пришлось производить русские вина, а он такую ношу нипочем бы не вывез! Мы посмеялись, но мне было лестно, что он признает всю сложность и тяжесть трудов моих. Наверное, и я не принял бы его крест самодержца: каждому свое…