Книга Лев Голицын, страница 45 – Андрей Белянин

Я мог расширить виноградники свои не только под новые кредиты. Народ забудет о грязной водке, купцы наши смогут открывать новые рынки, продвигая вино российское в самые дальние пределы. Это ли была не победа? Завод в Абрау уже давал существенную прибыль царской семье, но они никогда не выдвигали ему ни преференций, ни рекламы.

Зачем, если и так всем известно, что здесь производится свое, их личное шампанское? Подаваемое в столице всегда, по поводу и без — на завтрак, под рыбу, под горячее, под десерт, просто так, для настроения. Но крымское «Коронационное» до сего момента оставалось лучшим!

Супруга моя, к несчастью, приболела, и хотя служба со всеми разъездами между Санкт-Петербургом, Москвой, Абрау и заводом Нового Света отнимала у меня много времени, я всегда спешил вернуться в наш большой дом.

Татары-извозчики дружно называли меня Арслан-дали, что значит «сумасшедший лев». Наши, русские, просто говорили «дикий барин». А что делать, если хороших железных дорог в нужном мне направлении еще не построили, а успевать во все концы приходилось немало? Ведь когда тебя ждут дома — это самая большая награда за любые труды и лишения…

А меня всегда ждали! Что бы и как ни пытались судачить некоторые, все годы, отпущенные нам с Марией, мы прожили в полной гармонии и согласии. Без ее поддержки и тайного плана, как знать, удалось бы мне заполучить Гран-при на международном состязании во Франции?

Если вы помните (а не помните — перечитайте!), что учудил я во время коронации государя нашего, то второй раз поймать на том же парижских знатоков обычным переклеиванием этикетки было просто невозможно. Они легкомысленны и беспечны, но все же ни разу не глупы, дабы вновь наступать на те же русские грабли.

— Ты прав, дорогой мой, дважды обмануть одним и тем же трудно. Но что, ежели и вовсе обойтись без обмана?

— Это как, сердце мое? Да разве после унижения в столице нашей допустит их комиссия вообще хоть единое вино российское до дегустации?

— Только если еще более будут уверены, что представленное вино как есть самое настоящее французское, — мягко улыбнулась Мария Михайловна, и в прищуре глаз ее загорелась искорка той природной казачьей хитрости, благодаря которой отряды Денисова и Орлова малыми силами громили целые полки Наполеона. — Что, ежели как сбоку той бутылки наклейку не царапай, а сразу не поймешь, где истина?

— И где же она? — всерьез заинтересовался я.

— Как и всегда — на дне…

До меня не сразу дошло, что же она имеет в виду. Но как только осознано было все предприятие, так сразу же к стеклодувам нашим направлен был специальный курьер с побуквенным требованием изменения внешности дизайна нашего под стекло французское. И разумеется, самого лучшего их дома!

Русские мастера-стеклодувы постарались на славу, даже и я сам не смог с первого взгляда заприметить привычные отличия. Хотя и надо было не более дюжины бутылок, но все они обязаны были иметь вид специфичный и соответственный. И я заплатил вдвое!

Риск в сем мероприятии присутствовал, кто же спорит? Однако по поговорке самих парижан: кто не рискует, тот не пьет шампанского! А именно им я и был намерен победить. Но, как оказалось, попытка этого являлась делом куда как более опасным, чем подстава с вином «Коронационное»…