Книга Лев Голицын, страница 47 – Андрей Белянин

— Отличному качеству шампанского, которое мы все сейчас пьем, мы, скромные производители, в первую очередь обязаны обычным рабочим, которые пашут на нас поколениями уже больше ста лет. За них, за их самоотверженный труд я поднимаю свой первый бокал!

— Вив ля Франс! — хором прокричали все, кроме меня.

Именно поэтому повисла нехорошая, черная пауза, которой я и поспешил воспользоваться:

— Дорогой граф, признаться, я давно мечтал найти в Париже хорошего распространителя моих крымских вин! Похоже, я его нашел! Вы сделали мне лучшую рекламу, поскольку — чтоб вас всех, снобы картавые, приподняло да прихлопнуло! — сейчас вы пьете МОЕ шампанское!

— Ка… как? Я сам проверял этикетки и форму бутылок… я не мог…

— Переверните и посмотрите на донышко! Все посмотрите! Там четко выдавлено: «Парадизио», Крымериа! Это наше шампанское из Нового Света, и вы все… ВСЕ признали его лучшим!

Кто-то молча, кто-то вслух по буквам читал надпись, кто-то уже прочел и рвал на себе волосы клочьями, кто-то в отчаянии пил из горла, заглушая сердечную боль, а все тот же тип из Бургундии истерически хохотал:

— Он обманул нас! Этот русский снова всех обманул! А я вам говорил, я вас предупреждал… О, плачь былая слава французского шампанского! Я же сразу сказал, что его надо лишить права на русский язык, на русский герб, на русский гимн, на русский флаг, а вы все такие демократичные, да⁈ Так вот теперь, как говорится, поздно петь Марсельезу…

Граф Шандон посмотрел на меня, и зрачки его глаз вдруг вытянулись вертикально:

— Месье Голицын, вы скопировали нашу фирменную бутылку, вы подделали нашу этикетку, вы обманом выхватили из наших рук победу… Так неужели вы полагаете, что уйдете отсюда живым⁈ Ха-ха три раза…

Он хлопнул в ладони, и слуги мгновенно покинули залу, накрепко закрыв за собой двери. Лицо графа вытянулось, изо лба вылезли изогнутые козлиные рога, так что я сначала даже перекрестился: не черт ли передо мной?

— Бэ-эйте его, м-мэрзавца-а!

Нет, все-таки не черт, а обычный козел. Но, посмотрев по сторонам, я увидел, что и лица всех прочих членов жюри изменились, так что теперь на меня резко уставились девять бараньих морд с закрученными на нормандский манер рогами. А минутой спустя начался грандиозный махач…

Вот когда мне воистину пригодились уроки добрейшего волка Юркевича. Одного барана я уложил ударом своего же кресла, еще двух столкнул лбами, и только потом мой львиный рык взлетел под потолок, расписанный игривыми нимфами в стиле раннего Буше. И началось, как бы выразился бессмертный Лермонтов, «постой-ка, брат мусью…».

Я валял их от всей широты души! Кидал о стены, разбивал носы, ловил за курдюк и выкручивал до поросячьего визга! Гонял по всему залу, вертел на чем хотел, выщипывал шерсть, кусал за копытца и заставлял учить романсы Глинки!

Нет, я никого не убил, упаси боже, я ж не зверь, но за Крымскую войну, изувечившую севастопольские бухты и Золотую Балку в Балаклаве, за смерть адмирала Нахимова, за подвиги матроса Кошки, за кубанских казачков они все ответили мне сполна…

Ибо даже один лев, восставший против стада баранов, возглавляемых козлом, способен натворить многое! Графа де Шандона я просто загнал в угол, насовал по ушам и честно предложил взаимовыгодное сотрудничество:

— Вы продаете мои вина по всей Франции, а я отныне являюсь единственным представителем вашей фирмы в России! По рукам, скотина ты эдакая? Я сказал, по рукам! А по рогам⁈