Онлайн книга «Лев Голицын»
|
Хохочущий приморский Геленджик бурлил почти месяц! Народ на улицах распевал сатирические куплеты, при виде же любого полицейского чина люди мигом замолкали, морщились и отворачивались, махая ладонью перед носом, будто бы почуяв запашок. И ведь все чинно-благородно, никого не арестуешь! А будут знать, как обижать крымских виноделов… В связи с этим уже дома, на побережье Парадиза, посещали меня странные мысли об общем устройстве государства Российского. Не секрет, что в любые исторические времена страна наша не была идеальна, но всегда любима. Ибо, допустим, при всей нелюбви к правителю мы в страшный час всегда встанем под его же знамена для защиты Родины! Царей много — Россия одна. Поэтому, бывало, работавшие у меня на заводе иностранцы в приватной беседе за бутылочкой задавались логичным вопросом: почему же я, проведя много лет в Париже, Берлине, Мадриде, свободно владея языками и имея диплом Сорбонны, не пожелал остаться в Европах? Неужели я такой уж патриот? Действительно… А я спросил бы себя иначе: была ли у меня, потомка древнего дворянского рода Голицыных, чьи предки служили святой Руси задолго до появления царской династии Романовых, возможность стать иным? Ну, допустим, либералом, оппозиционером, примкнуть к радикальным течениям? Не знаю, право, и не представляю даже… Однако почему-то до сих пор при гимне Глинки «Боже, царя храни!» на глаза мои наворачиваются слезы. При известиях о победах русских войск все сердце мое воскипает праведной гордостью. Знакомство с Федором Шаляпиным, Максимом Горьким, Саввой Морозовым я всегда принимал с величайшим уважением, и они не гнушались бесед наших за лучшими винами моими. Вот тогда же, когда я сам никаких сердечных изменений уже и не ждал, не чаял, не верил, вдруг появилась в жизни моей новая любовь. Роковая случайность, счастливое обстоятельство, дар небесный, награда ли за бессонные труды мои, бог весть? Благородная девица Мария Михайловна из аристократического казачьего рода Орловых-Денисовых внешне казалась скромной серой мышкой, но, лишь раз на случайной встрече заглянув в глубокие глаза ее, я вдруг понял, что тону. Что вовек мне не выплыть из этого омута и до гроба моего не будет никакой другой женщины, перед которой я бы преклонил колено… Она не была молода, на тот момент ей исполнилось двадцать семь лет, однако и она полюбила меня беззаветно и преданно, к немалому изумлению моему, совершенно искренне разделяя мою страсть к виноделию. Более того, все средства немалого приданого своего она передала в мои руки. Что впоследствии дало мне возможность построить нам большой дом с подвалами и галереей, закупить сотни редчайших вин в коллекцию и существенно расширить завод в Парадизе, добавив новые подземные хранилища для шампанского, кои уходили в глубины уже более чем на семнадцать километров в стороны! Представляете, какие возможности и перспективы открывались перед нами? Однако же все равно деньги утекали, словно сквозь пальцы вода, так что волей-неволей после долгих сомнений и уговоров пришлось мне оставить поместье свое, временно поступив на государственную службу в Удельное ведомство. Но хотя бы заниматься там пришлось не бюрократической деятельностью чиновника, а привычным для меня винным делом. Мне было доверено слабенькое на тот момент предприятие по производству сухого белого в Абрау-Дюрсо и поиск нового места для строительства завода портвейнов и крепких красных вин. |