Книга Плененная, страница 48 – Сильвия Мерседес

Никому нет дела до троллей, предоставленныхсамим себе. А им, в свою очередь, нет дела до собственных сирот.

Я задумчиво потираю лоб. Приняв решение, пересекаю комнату и выглядываю за дверь. В коридоре никого нет.

Набрав в легкие побольше воздуха, громко кричу:

– Лир! Ли-и-и-и-и-ир! Пожалуйста, ты мне нужна!

«Пожалуйста» в таком тоне звучит нелепо, но я прошу от души и надеюсь, Лир почувствует это. Закрыв дверь, меряю шагами комнату. От тревожных мыслей кругом идет голова. Перед глазами стоит Калькс, зажатый под мышкой Кхас… Вот только лицо его постоянно меняется. Я вижу то лицо Оскара, то лицо Калькса, пока они не сливаются воедино, и тогда я до боли вжимаю костяшки пальцев в виски, пытаясь вытеснить картинку из головы.

В дверь тихо стучат.

– Госпожа? Вы меня звали?

Я бросаюсь к двери и широко распахиваю ее.

– Лир! Как я рада, что ты пришла!

Она улыбается и позволяет затащить себя в комнату.

– Всегда счастлива услужить вам, госпожа. Но почему вы здесь в такой час? Я не ожидала, что вы так рано вернетесь из библиотеки. Что-то случилось? Я слышала о вторжении. Паршивец какой, этот граканак-балджа. Мерзость!

Я выпускаю Лир из своих рук и отхожу назад.

– Лир, мне нужна твоя помощь.

Она вновь улыбается.

– Все что угодно, госпожа! Всегда счастлива помочь.

– Помоги мне, пожалуйста, разобраться в… грак-анк-бал-джа. – Я очень стараюсь произнести серию услышанных мною звуков верно. Поскольку акцент у меня ужасный, на всякий случай добавляю: – Сироты. Калькс и его братья, и сестра.

Лир отступает на шаг. Улыбка сходит с ее губ. Она скрещивает руки, принимая строгий вид.

– Тут не в чем разбираться. Они – сироты. Им не место здесь. Они вредители. Вот и все.

– Нет, не все, – качаю я головой. – Я слышала о… Законе Первозданной Тьмы.

Лир бросает взгляд на дверь, словно хочет сбежать.

– Пожалуйста, Лир, – прошу я, придвигаясь к двери, чтобы загородить путь к побегу. – Говорят, сироты принадлежат богу троллей Ламруилу. Что принять их – значит оскорбить его. Это так?

Лир кивает и выпячивает губы. Дуется? Нет, у нее подрагивает нижняя губа.

Я преодолеваю разделяющее нас расстояние и беру ее ладони в свои. Глаза Лир наполняются слезами, которые дрожат на ее светлых ресницах, поблескивая в свете ламп. Она отворачивается.

– Помоги мне понять, – прошу я. – Пожалуйста.

Судорожно вздохнув, Лир вытирает с глаз слезы.

– Забирать сироту Ламруила – грех, – объясняет она. – Это грех и для тех, кто принял сирот… и для самих сирот. Если их кто-то примет, они никогда не смогут попасть в Вагунгад.

Я непонимающе смотрю на нее.

– Что такое ва… вунг…

– Вагунгад.

– Да. Что это такое?

Лир облизывает губы.

– Трудно объяснить на вашем языке. Он имеет отношение к циклам святости. Если кто-то падет с гунгадза преступление против бога, вабудет повреждено. Иногда непоправимо. С поврежденным ваневозможно попасть в Вагунгад.

Я обдумываю услышанное, пытаясь понять смысл странных слов в общем контексте.

– А если… если ты не виноват, что твое ваповреждено?

– Это не имеет значения. Не важно, сам ты виноват или кто другой, важно только то, что ваповреждено. После падения вернуться в Вагунгаднельзя.

Лир говорит это с каким-то странным чувством. Помешкав, я мягко спрашиваю:

– Это случилось с тобой, Лир?

Она на миг встречает мой взгляд и тут же отводит свой. Еще одна слезинка соскальзывает на ее щеку и течет по подбородку.