Книга Плененная, страница 46 – Сильвия Мерседес

Вместо этого я срываюсь на принца:

– Как вы могли?!

Он отвечает мне спокойным взглядом.

– Очень просто. И между прочим, с некоторым облегчением, что нарушитель – всего лишь беспризорник-тролль. С ним решить проблему было куда проще, чем с вором.

Избавился от ребенка, как от ненужного мусора, и весь из себя такой хладнокровный! Мне хочется свернуть ему шею. Хочется вцепиться ногтями в лицо. Хочется причинить ему боль, настоящую боль.

– Этот ребенок потерял мать, – цежу я сквозь стиснутые зубы. – Неужели вы совершенно ничего не чувствуете?

У принца болезненно искажается лицо, и у меня все внутри переворачивается. Это был подлый удар. Впрочем, секунду спустя на губах принца уже вновь играет его обычная снисходительная усмешка.

– Продолжай, дорогая Клара. – Он скрещивает руки на груди и расправляет плечи. – Давай, расскажи мне об этих троллях, об этом городе, об этом мире. Расскажи, как тебя оскорбляет моя власть, как мои решения идут вразрез с твоими возвышенными чувствами. Поучи меня тому, в чем совершенно не разбираешься. Прошу. Я весь внимание.

Кровь бросается в голову, стучит в висках. Кажется, я вот-вот взорвусь. Но отвечаю принцу ровно и тихо:

– Может, я совершенно ничего не знаю ни об этом городе, ни об этом мире. Но я знаю, что бедный малыш ищет того, кто о нем позаботится. И почему он должен быть лишен заботы? Из-за ошибочного убеждения, что до него есть дело какому-то далекому богу? Ну а если этот бог проявляет заботу через тех, кого дитя встречает на своем пути? Неужели никто не думал об этом?

Принц бесконечно долгое мгновение смотрит мне в глаза.

– О чем думаю я, – наконец произносит он, – так это о высшем благе для Веспры. Недопустимо, чтобы Веспру наводнили рейфы. Поэтому я и мои библиотекари отвечаем за сохранность гримуаров. Все. Больше меня ничего не заботит.

– А если заботит меня? Если я способна на большее?

Фыркнув, принц закатывает глаза к хрустальному куполу над головой.

– Твое стремление заботиться о слабых и оберегать их приведет тебя к гибели, дорогая.

– Лучше я умру за благое дело, чем буду жить, сознавая, что могла что-то сделать и не сделала.

– Мне инужно, чтобы ты много чего сделала. – Принц расцепляет руки и делает шаг ко мне. Он вдруг кажется гораздо выше, чем раньше. Использует чары, чтобы меня запугать? – Сделала здесь. В библиотеке. Мне нужно, чтобы ты внесла свой вклад. Так же, как Нэлл, Микаэль и Андреас. Так же, как капитан Кхас, Лир, Лоуренс и все остальные в этом дворце, исполняющие свою функцию в соблюдении хрупкого баланса, на котором держится этот город. Чего мне не нужно, так это бороться с троллями, которых я пытаюсь защитить. Не хватало только, чтобы хрораркиоскорбились и их последователи обезумели, чтобы разгневанные фанатики штурмовали стены дворца, прорывали нашу оборону и проникали в библиотеку. Чего мне не нужно, так это кровавой бойни.

Он бьет меня словами наотмашь, и с каждым его ударом я вижу ужасы, что видит он: троллей, заполонивших дворец и прорвавшихся в библиотеку, разорванных на куски библиотекарей. Сброшенные с полок гримуары, вырванные страницы. Вырвавшиеся на свободу рейфы.

Все это кажется до ужаса реальным. И до ужаса возможным.

Принц завершает свою гневную тираду, и мы смотрим друг на друга, не двигаясь и почти не дыша. На мгновение я будто вижу его. Таким, какой он есть, с тяжелой ношей на плечах. Обремененного этим городом, этой библиотекой и ее жутким содержимым. Никто не должен нести такую ношу в одиночестве. Но он несет, поскольку никому другому она не по силам.