Книга Кто скрывается за тьмой?, страница 70 – Герда Куинн

Она медленно выдохнула.

— Я взяла с собой… кое-что.

Пауза.

— Маленький мешочек. Он остался у меня ещё с… Парижа. Там — три игральные кости. Я не знала, что они делают. Просто взяла. Инстинктом.

Потом — уже внизу, когда всё… стало рушиться… я почувствовала, что могу их использовать.

Дед кивнул.

— Что произошло, когда ты использовала их?

— Пространство… разорвалось. Но не больно.

Я будто прошла сквозь ткань, и эта ткань впустила меня.

Словно я шагнула в дом, где меня помнят. Где зверь ждёт за углом.

Альфред был тяжёлый, но его тоже перенесло.

Я не знаю, как. Но мы оказались здесь. Просто — здесь.

Он долго молчал. Потом спросил:

— Мешочек покажешь?

Она покачала головой.

— Пока нет.

Не потому, что не доверяла. Просто… было слишком рано.

Дед кивнул снова.

— Эти кости… не из нашего мира.

Он заглянул ей в глаза.

— Это не магия, как мы её понимаем. Не звериная суть, не клановая кровь.

Это — древнее.

Старше нас.

Старше даже тех, кто дал тебе твою ипостась.

Джессика сжалась.

— Мне стоит бояться?

— Не знаю.

Но стоит быть осторожной.

Старое… не всегда злое. Но оно не признаёт законов.

И оно не прощает беспечности.

Он встал, отряхнул штаны.

— Я рядом. Если ты решишь — я помогу. Но не вздумай больше идти туда одна.

Она кивнула.

— Я знаю.

И только когда он ушёл, она тихо достала мешочек.

Он лежал на её ладони, как сердце, которое не должно биться —

но билось.

Своим, чужим, вечным ритмом.

Где живёт их память

Осень прокралась в лес, как опытный художник: осторожно, капля за каплей, превращая кроны в охру с примесью янтаря. Листья шуршали под ногами, как потёртые письма, а воздух стал холоднее, плотнее, насыщеннее запахами дерева, мха и времени.

Джессика всё чаще ловила себя на том, что стоит у окна и просто смотрит. Она скучала. Не по людям, не по месту — по себе прежней, по зверю внутри, по слиянию, которое раньше казалось естественным, как дыхание. С тех пор как началась череда испытаний, многое изменилось. Внутри неё будто разорвался шов, и зверь, её вторая ипостась, отошла в сторону.

Но однажды вечером Пума пришла.

Она появилась тихо, из полумрака, и села на пол у кровати. В янтарных глазах читалась вина.

— Я подвела тебя, — прозвучало в голове Джессики. — Когда нас окутал газ, я не смогла вырваться. Он тянул меня, выдирал изнутри, как будто хотел оставить тебя пустой. Мне было страшно. Я боялась потеряться без тебя. Боялась умереть.

— Ты жива, — прошептала Джессика. — И я тоже. Значит, мы справились.

Пума наклонилась, коснулась её лба своим — тёплым, бархатным. И в этом касании было всё: прощение, слияние, возвращение.

---

— Поехали со мной, — сказал на следующее утро Дерек, заваривая кофе. — Есть одно местечко. Мы с Мэри часто туда уезжали, когда хотели тишины. Думаю, тебе там будет хорошо.

Альфред сразу согласился. Он внимательно наблюдал за Джессикой в последние дни — чувствовал, что внутри неё что-то происходит, что опасность уже рядом и она дышит им в спины.,,

Дорога вела через осенний лес, где деревья создавали золотой коридор, а солнце светило сквозь листву мягким, почти живым светом. Они остановились у скрытой просеки, и дальше пошли пешком.

Домик стоял на опушке, среди мха, папоротников и молодых клёнов. Старый, но целый. Он был аккуратный, тёплый — с резными ставнями, деревянным крыльцом, покосившейся вешалкой и запахом смолы и хвои внутри. В нём дышала жизнь — тихая, семейная, запечатлённая в вещах и времени.