Книга Эта башня во мне, страница 70 – Надежда Ожигина

Столько лет, а ненависть не угасла, не отмылась кровавой рекой. Как вы были удивлены, предводитель партийной ячейки кромешников, когда Григ вошел в тайную студию! Вон и дырка в черепе, такая ровная, будто вырезали по лекалу. Потому что стрелял Григ не пулей, звонкой исподней яростью, укрощенным электричеством сжигая мозг. За Тамару. И за Софи.

Знали бы вы, командор, кем была ваша избранница! Софи не любила Грига, лишь включила его в комбинацию, разглядев в музыканте пешку, способную выиграть партию. Последнего тамплиера, хранителя тайной святыни. Ее угнетала несправедливость, в том числе ваша, Самойлов. Вы не посмели бы красть и лгать, прочитав ее сердце, не так ли?

Но вы попросту дали другое название улице Вознесенской, предпочтя замазать предательство и не поверить пророчествам. Будто стертое имя меняло реальность. Отменяло грядущие беды. Отныне там улица Радио. Бедна фантазия большевиков.

Григ отвернулся от окна в гостиную и вновь посмотрел на тучи.

Он не любил вспоминать тот день, когда Софи Вознесенская призвала его на этот балкон, открывая доступ в гостиницу. И назначила свидание в парке «Сокольники», чтобы вернуть амулеттому, кого считала законным владельцем. Он презирал свои руки, горячие от лиловой крови. И забавные ролики на ремнях, свисавшие из матерчатой сумки. Были такие раньше, просто колесики на платформе, крепились к обуви ремешками, Софи все время звала покататься… Почему так врезалась в память именно эта мелочь? Потому ли, что из мелочей складывается целая жизнь, управляя тем, что несет грядущее?

Прошлое остается в прошлом, как бы ни хотелось переиграть, исправив ноты нехитрой пьесы.

В настоящем Григ стоял на балконе, возвращая тот давний долг. И когда в скоплении свинцовых туч мелькнул антрацитовый силуэт, без раздумий хлестнул по небу, выпуская из-под пальцев пять тонких нитей, зудящих от электричества.

Одного ты не знаешь, отец, глава старинного ордена Субаш. Твой никчемный сын прочел древние знаки, застывшие на летней сцене театра. Прогоревшие впустую иероглифы. Твой наследник выправил формулу, учел все ошибки и недочеты, возникшие при убийстве лярвы. И сумеет достать амулет из сердца намеченной жертвы.

Главное – не действовать силой, подружиться с со-зданием, добиться доверительных отношений, а затем подвести к самой кромке отчаяния. Чтобы девушка сама захотела избавиться от тяжкого груза башни, выросшей за спиной.

Дракон вынырнул из чернильной тучи, норовя спихнуть Грига с балкона, и получил удар в брюхо, по нефритовым нежным чешуйкам, звеневшим колокольчиками на ветру. Если слушать музыку сущего, недочеты композиции легко устранить. Так внезапная атака врага превращается в элементарную гамму, которую можно перечеркнуть.

Гигантский дракон сам был как туча, как клубы смоляного дыма. Он легко ускользнул от выпада, затерявшись в свинцовой завесе.

Григ не пытался его уничтожить, не лез на рожон без подготовки. Просто отгонял от добычи, вновь и вновь полосуя молнией небо. Аспидный летающий змей на миг свился в замкнутое кольцо, закрутился, оборачиваясь легкой дымкой, намеком на человеческий контур. Григ услышал тихое шуршание струн, зажатых в смертоносный аккорд, а затем ощутил на себе всю мощь убийственной атаки циня. Воронцов покачнулся, хлестнул в ответ, ставя метку на коже дракона, обернувшегося человеком. Укол, репост, заклятье вдогонку, все по правилам фехтования. Чешую не пробить, а вот тонкая кожа треснула, как изящный фарфор, мазнулалиловым по небу.