Книга Эта башня во мне, страница 72 – Надежда Ожигина

Капитан Самойлов слушал бабок вполуха. Пыль и правда стояла вокруг такая, что военный френч стал блекло-серым, а короткий ежик волос за день наблюдения становился седым. Не спасал платок, прижатый к лицу: Самойлов ощущал себя по самое горло наполненным строительным мусором, осколками камня и ржавчиной.

Когда в Михайловской церкви обнаружили древнее кладбище, по памятным плитам смекнули, что зарыты здесь важные люди. Сочинили рапорт наверх, все по уставу, по правилам. Но какому-то охотнику за древними кладами приспичило вскрыть запечатанный гроб. Все, кто рядом оказался, рухнули замертво, сраженные непонятным недугом, а на два километра от лютеранской кирхи людям виделись страшные сны, пророчащие многие беды.

С той минуты раскопки кладбища перешли под строгий надзор Комитета Изнаночной Кромки, КИК. Факт существования Изнанки столицы и загадочного Комитета, что боролся с исподней нечистью, был строжайшей тайной НКВД. А посему обсуждался в каждом приличном доме, по секрету и замогильным шепотом, в виде баек и анекдотов, страшных историй на ночь, а то и как высшее достижение передовой советской науки!

Спустя триста лет безупречной службы ставшее городской страшилкой Бюро (или, по-современному, КИК) продолжало штопать дыры на ткани сущего, подтягивать петли, контролировать нечисть. Власти сменялись, а Бюро работало, не позволяя исподним домам захватить управление лицевой стороной. Подавляло бунты, отражало атаки, распыляя, где нужно, беспамятный газ, особого рода галлюциноген, подменяющий воспоминания. И находка под лютеранским храмом могилы, запечатанной древним проклятьем, попадала под его юрисдикцию.

Так что дальнейшим вскрытием плит и зарытых под ними гробов занимались кромешники-гардемарины, как их неизменно называли в народе.

Самойлов отчаялся отряхнуться, закурил, травмируя легкие табачными смолами вдогонку к пыли, прислушался к говорливым бабкам, вовсю обсуждавшим последний рейд супротив Манекенного Дома. И откуда, интересно, у них информация? Где тот щедрый источник сплетен, неиссякаемый, неистребимый, что позволяет всем старым девам и прыщавым институтским юнцам быть в курсе событий исподнего мира? Что придумать, какой взять ключ, чтоб перекрыть подтекающий кран?

Самойлов стоял, курил и внимательно следил за эксгумацией.

Потому что здесь и сейчас творилась сама история!

В том самом запечатанном гробе лежало тело мужчины, почти не тронутое гнилью и тленом. Длинные белые волосы, отросшие за три века, вились по плечам, будто их расчесали и уложили к торжественной встрече. Тонкие пальцы – белые кости под прозрачным пергаментом старческой кожи – мирно покоились на груди, отказываясь рассыпаться прахом. Из гроба пахло церковным ладаном и еще почему-то порохом, морем, соленым ветром и выбеленной парусиной. От этой дисгармонии ароматов Самойлову хотелось заплакать и упасть на колени, целуя гроб великого генерала, реформатора и птенца из гнезда. Неужели он, капитан Самойлов, отыскал пропажу трехсотлетней давности?!

Звезда ордена Андрея Первозданного на камзоле времен Петра Первого. Знамя, которое не спутать ни с чем, герб, знакомый любому кромешнику! Из-под плит, оставшихся от лютеранской кирхи, извлекли на свет божий тело самого отца-основателя, ученого и чернокнижника, фельдмаршала Якова Брюса!