Книга Вдовствующая герцогиня замка Оргарон, страница 37 – Надежда Соколова

Мои мысли уносились далеко отсюда – к дому, к замку, где стены были знакомы и надежны. Там я могла укрыться от всех взглядов и лицемерия. Мне отчаянно хотелось сбежать в свою спальню, закрыть за собой дверь и дать волю слезам. Я мечтала о том, чтобы поставить магический купол – невидимый барьер, который поглотил бы все звуки и защитил меня от посторонних ушей. К счастью, все мои амулеты были заряжены и работали исправно; они могли создать такую защиту без лишних усилий.

Настроение было отвратительным – словно тяжелая туча нависла над душой и не давала дышать свободно. Сердце сжималось от тоски и бессилия; казалось, что внутри меня пустота, которую ничем нельзя заполнить. И меньше всего мне хотелось сидеть за этим длинным столом в гостях, улыбаться натянутой улыбкой – как механическая кукла, лишенная чувств.

Ричард сидел в трёх метрах. Его смех – низкий, с хрипотцой – заставлял мурашки бежать по спине. Когда он поворачивал голову, свет играл на бриллиантовой запонке в виде волка – новой детали, которой не было в наших скитаниях. Его рука с бокалом вина двигалась плавно, как тогда, когда он показывал мне танецзвёздных духов над ледяным озером.

Я старалась как можно реже смотреть в сторону Ричарда – боялась даже случайного взгляда с его стороны. Не дай местные боги заметить мой интерес к его персоне! Ведь это могло выдать меня с головой: мою слабость, мою боль и ту часть меня, которую я так тщательно прятала от всех.

Каждый раз, когда его глаза мелькали в поле моего зрения – холодные и проницательные – внутри что-то сжималось от страха быть разоблаченной. Я боролась с собой: не дать волю эмоциям, не показать ни капли слабости. Но сердце предательски колотилось быстрее; дыхание становилось прерывистым; пальцы невольно сжимали край скатерти.

В эти моменты я ощущала себя пленницей собственной памяти – пленницей прошлого, которое возвращалось вместе с каждым взглядом Ричарда. И чем сильнее я пыталась забыть тот год волшебных ночей и надежд на любовь, тем ярче вспыхивали воспоминания – словно огонь в сухой траве, разгорающийся от малейшего дуновения ветра. Сердце сжималось от боли, а разум путался в лабиринтах воспоминаний, не давая ни минуты покоя.

Очнулась я в своей комнате, переодетая в ночную рубашку из тонкого льна, который служанка аккуратно застегнула на пуговицы. Видимо, она постаралась – комната была прохладной и тихой, а постель пахла свежестью. Глаза мои были на удивление сухими, хотя внутри рос ком, мешавший дышать и давивший на грудь.

Не помню, как я заснула и что именно мне снилось – сон был расплывчатым и тревожным, словно туманное видение без начала и конца. Проснулась я утром разбитая и измученная. Казалось, что каждая клеточка моего организма пульсирует болью и усталостью одновременно.

Тело ломило – мышцы ныли, словно меня всю ночь били палками. Кости гудели, как провода на морозе. Когда попыталась повернуть голову, шея скрипнула, будто ржавые петли. Кожа горела, но под одеялом знобило – мурашки бежали от пяток до затылка.

Голова раскалывалась – каждый стук сердца отдавался в висках молотом по наковальне. Даже шёпот собственного дыхания резал уши. Горло першило, как будто я глотала стекловату, а язык прилип к нёбу, словно обожжённый кипятком.