Книга Вдовствующая герцогиня замка Оргарон, страница 39 – Надежда Соколова

Совсем скоро я настолько окрепла, что смогла встретиться с Дирком в гостиной на первом этаже, чтобы обговорить нужды имения.

Старая комната встретила нас запахом воска и старого дерева. Солнечный свет пробивался сквозь пыльные шторы, оставляя золотистые полосы на потёртом ковре с узором в виде переплетённых листьев. Я сидела в кресле с высокой спинкой, подложив под поясницу подушку, вышитую синими птицами. На столе между мной и Дирком стоял поднос с чайником из потускневшего серебра и двумя глиняными кружками – одна с трещиной по краю.

Дирк, сгорбившись на краешке стула, вертел в руках кожаный кошелёк с медными заклёпками. Его холщовая рубаха была закатана по локоть, открывая загорелые руки в царапинах от ежедневной работы. Сапоги, покрытые подсохшей грязью, оставили комья на половицах, но я сделала вид, что не заметила.

– Колодцы высохли, – повторил он, кивнув в сторону окна, за которым виднелись далёкие крыши деревни. – В Рудниковой и Глухаревке народ воду из луж таскает, вашсиятельство. Старые шахты завалены камнями – без взрывчатки не расчистить.

Он достал из кармана свёрток в промасленной бумаге, развернул его, показав кусок замши с выжженными рунами.

– Мельник Лабы принёс. Говорит, амулеты почернели, как уголь. Ночью тени по стенам ползают, жернова сами крутятся.

За окном пролетела стая ворон, их крики смешались со скрипом двери в коридоре. Лина просунула голову, принесла тарелку с лепёшками, ещё тёплыми от печи. Дирк, не глядя, взял одну, разломил пополам – крошки посыпались на колени.

– В Святилище всех богов дождь через крышу льёт, – он махнул рукой в сторону востока, где за лесом стояла деревня с каменным храмом. – Жрец грозится, что Эрита наслала на нас гниль за небрежение.

Япотянулась к чашке, чувствуя, как от пошедшей болезни все еще дрожат пальцы. Чай оказался крепким, с горчинкой полыни – видимо, Лина добавила её для бодрости. Запах дыма из камина смешивался с ароматом свежеиспечённого хлеба, создавая странное ощущение уюта среди проблем.

Дирк вытащил из-за пазухи потрёпанную тетрадь, исписанную неровными столбцами цифр.

– На колодцы – триста золотых. На мельницу – пятьдесят на амулеты да двадцать кузнецу за новые скобы. Храм… – он хмыкнул, проведя грязным ногтем по строчке, – жрец просит двести, но хватит и ста, если самому лесорубам брёвна сплавить.

Я покивала, показывая, что все услышала. Нужно золото – дам, сколько следует. Надо сейчас, пока тепло и дождей почти нет, привести все в порядок. А то лето промчит быстро. А за ним и осень, с ее ливнями. Ну а зимой, по морозам, и подавно ничего не отремонтировать. Так что да, сейчас самое лучшее время.

После Дирка я пообщалась с экономкой, ниссой Эммой. Она сидела в кресле напротив меня, скрестив руки на коленях, и её лицо выражало одновременно заботу и усталость.

– То, что на рынке куплено, все в дело пойдет, – сообщила она с решимостью в голосе. – И ткани, и одежда. Вот постельного, того да, не хватает. Особенно у слуг. Если кого нового нанимать, то и укладывать некуда, ваше сиятельство. Комнаты с кроватями есть, но вот матрасов уже нет. А если что и имеется, то старье такое, что на нем лежать невозможно. Набивка лезет клочьями, солома превратилась в труху.

Я кивнула, представляя себе эти изношенные матрасы – их потёртые края и запах затхлости. В замке давно не проводился ремонт, и всё вокруг постепенно приходило в упадок. Не сказать, что обстановка была плачевная. Но замку явно была нужна твердая хозяйская рука.