Книга Вдовствующая герцогиня замка Оргарон, страница 32 – Надежда Соколова

По широкой дубовой лестнице, ступени которой слегка поскрипывали под ногами, я спустилась вниз. В обеденном зале пахло жареным беконом и свежимхлебом – этот аромат пробивался даже сквозь тяжелые портьеры. На длинном столе, покрытом белой скатертью с вышитыми колосьями по краям, стояли фарфоровые тарелки с дымящейся овсянкой, медный кувшин с молоком (на его боку виднелась вмятина от старой служанки, которая когда-то уронила его) и блюдо винограда, слегка помятого, с фиолетовыми разводами на белой фаянсовой поверхности.

Родители сидели напротив друг друга: матушка в чёрном платье с жемчужным воротником, её бледные пальцы нервно барабанили по краю тарелки, оставляя на скатерти едва заметные отпечатки от колец. Батюшка, в потёртом камзоле с выцветшими локтями, уставился в окно, где за стеклом воробьи дрались за корку, их тени мелькали на столе. Между ними висела тяжелая тишина, прерываемая лишь позвякиванием ложек о фарфор.

– Доброе утро, матушка, батюшка, – улыбнулась я, усаживаясь во главе стола на своё привычное место, где дубовое кресло было чуть темнее остальных от многолетнего использования. Улыбка получалась излишне искусственной, уголки губ дрожали от напряжения. – Рада вас видеть в добром здравии.

– Да мы-то здоровы, – негодующе фыркнула матушка, поправляя жемчужное ожерелье на воротнике. Зерна жемчуга стукнулись друг о друга с сухим звуком. – А вот ты… Кто тебя надоумил по рынку ходить? Этим должен управляющий заниматься. На крайний случай – экономка. Ты, аристократка, вдова герцога, куда отправилась?

Я покаянно вздохнула, машинально проводя пальцем по краю тарелки, где овсянка уже покрывалась тонкой плёнкой. В душе понимала, что это правда. Мне и в самом деле не следовало так натруждаться. Но хотелось! Очень хотелось вырваться из четырёх стен замка, вдохнуть полной грудью воздух, пахнущий жареными каштанами и свежеструганным деревом, почувствовать себя живой среди шумной толпы на рынке – среди ярких цветов тканей и терпких ароматов свежих продуктов. И теперь, за завтраком в давно изученном обеденном зале, где каждый трещинка на потолке была мне знакома, мысли о вчерашнем рынке, о смехе торговца-горшечника, о тепле солнца на булыжниках площади, согревали изнутри.

Батюшка в отповедь супруги не вмешивался, сосредоточенно размешивая ложкой мёд в молоке. Кружащиеся золотистые нити тянулись за серебряной ложкой, образуя замысловатые узоры. И мне пришлось с показной покорностью выслушатьвсё, что матушка думала о моей вчерашней вылазке в город. Причём выслушать в подробностях, послушно кивая в нужных местах, пока мои пальцы разминали крошку хлеба в мелкие шарики. Как только параллельно матушка умудрялась есть? Загадка прямо. Вот же умелица на все руки – и отчитывать, и наслаждаться виноградом, аккуратно снимая кожицу с каждой ягоды.

После завтрака она взяла меня в оборот. Её рука с цепкой хваткой легла на моё запястье, и мы вдвоём отправились в гостиную – пить чай. Ну и сплетничать, куда ж без этого. Думаю, батюшка вздохнул с облегчением, проводив нас взглядом.

Время до званого ужина у герцогини Жатарской пролетело стремительно, словно осенние листья, подхваченные порывистым ветром. Я занималась хозяйством с методичной точностью – пересчитывала полотняные мешки с мукой в кладовых, где пахло сушёными травами и старой древесиной, проверяла, чтобы служанки не ленились выбивать ковры во внутреннем дворе. Каждое утро начиналось с обсуждения дел с экономкой, чей пояс вечно гремел металлическими ключами от всех замков в поместье.