Книга Вдовствующая герцогиня замка Оргарон, страница 31 – Надежда Соколова

Дверь приоткрылась с тихим скрипом, и в комнату вошла Лина, невысокая полная служанка с густыми рыжими кудрями, которые, несмотря на все усилия, постоянно выбивались из-под белого накрахмаленного чепца. В руках она несла поднос с дымящейся чашкой чая – тёмно-янтарного, с плавающими на поверхности лепестками ромашки – и несколькими ломтиками ржаного хлеба, посыпанного тмином. Её фартук был испачкан зелёными разводами – похоже, травяной мазью, которая пахла мятой и чем-то горьковатым.

– Доброе утро, ваше сиятельство, – произнесла она, ставя поднос на стол так, чтобы не задеть кувшин с отваром. – Лекарь велел передать: пить отвар три раза в день. – Она кивнула на кувшин, затем достала из кармана крошечный пузырёк с мутной жидкостью, напоминавшей болотную воду. – И это… для силы.

Пузырёк был холодным, будто только что из погреба, и от него веяло сыростью. Этикетка стёрлась до неразборчивых пятен, лишь кое-где угадывались отдельные буквы. Я поставила его рядом с кувшином, и дерево тумбочки под ним сразу покрылось мелкими каплями влаги.

– Ваши родители беспокоились о вашем здоровье, велели сообщить, как только вы придёте в себя, – продолжила Лина, расставляя чай и хлеб на тумбочке так, чтобы всё было под рукой. – Матушка ваша даже сама приходила ночью проверить, как вы спите.

– Спасибо, Лина, –сказала я, глядя, как солнечный луч играет в её рыжих волосах, делая их похожими на медь. – Иди, готовь мне ванну.

Она поклонилась, слегка шаркнув башмаками по половицам, и вышла, оставив дверь приоткрытой – ровно настолько, чтобы можно было услышать, если я позову.

Я подошла к окну, распахнула ставни. Створки слегка затрещали – краска на них давно облупилась. Ветер принёс запах свежескошенной травы с лужаек перед замком и дальнего дыма – должно быть, где-то за городом жгли прошлогоднюю листву. Где-то внизу перекликались садовники, а с кухни доносился звон посуды.

Что ж, сейчас выпью чай, пожую хлеб – он наверняка ещё тёплый, только из печи – и пойду мыться. Потом – переодевание. И завтрак. С родителями, да.

      Лина приготовила ванну с аромамаслами – вода искрилась в утреннем свете, наполняя воздух сладковатыми ароматами. Я погрузилась по шею, чувствуя, как горячее тепло растворяет остатки напряжения, а пар оседает мельчайшими каплями на ресницах. Волосы, распущенные по спине, плавали на поверхности, как водоросли, то скручиваясь в темные кольца, то распрямляясь в длинные пряди. На небольшой полке у стены ровными рядами стояли глиняные баночки с солями – розовые кристаллы с лепестками роз, зелёные – с мятой, голубоватые – с чем-то морским. Я взяла щепотку розовой соли и растерла между пальцами – в воздухе закружились крошечные лепестки.

Отлежавшись в горячей воде до тех пор, пока пальцы не сморщились, как у прачки, я, наконец, выбралась из ванны. Капли воды стекали по коже, оставляя на кафельном полу мокрые следы. Вытеревшись банным полотенцем, я отправилась в спальню и там переоделась в домашнее платье – не особо нарядное, темно-серое, с синими вставками на рукавах и коричневыми завитками на манжетах. Ткань была мягкой от многочисленных стирок, но приятно холодила кожу. Лина поработала над моей внешностью. Я взглянула в овальное зеркало в резной раме: волосы, высушенные полотенцем, аккуратно уложены в простую прическу, а лицо светится свежестью, будто и не было вчерашнего изнеможения. С чувством удовлетворения я направилась из спальни в коридор, где из щелей между досками сквозило утренним холодком.