Книга Оттенки молока и меда, страница 43 – Мэри Робинетт Коваль

Джейн покачала головой – она с трудом могла поверить, что сестра ей завидует. Ей-то! Той, у кого нет ни малейшей надежды выйти замуж, несмотря на всю сумму, припасенную сэром Чарльзом в качестве приданого. Но еще сильнее ее беспокоило то, в чем созналась ее сестра.

– Ты могла бы спокойно объяснить, что травма оказалась не такой страшной, как показалось на первый взгляд, и что ты просто слишком сильно испугалась и решила, что у тебя не растяжение, а полноценный вывих. Ох, Мелоди, о чем ты только думала?

– Я не думала! Я чувствовала! Разве испытывать чувства – это что-то плохое? Я никому не причинила вреда, кроме себя самой, и к тому же он ведь пришел сегодня, да? Прошу тебя, – она умоляюще сложила руки, переплетя пальцы, – никому об этом не рассказывай! Я умру, если он об этом узнает.

Джейн не совсем понимала, о ком именно шла речь: о мистере Дюнкерке или капитане Ливингстоне – но это, в общем-то, и не имело особого значения. У нее и без того не находилось слов, чтобы в полной мере выбранить Мелоди за ее игры. Да еще эти мольбы сохранить все в тайне, когда весь ее здравый смыслкричал о том, что надо рассказать все отцу, действовали на нервы слишком сильно. И хотя Джейн прекрасно понимала, что ничего хорошего сейчас не выйдет, она все равно попыталась донести сестрице всю серьезность совершенного проступка:

– Да, он пришел. Поверив в обман. Мелоди, ты должна понимать, что ложь – это не только слова. Поступки тоже могут…

– Мне совершенно не нужно выслушивать твои лекции, дорогая сестра, чтобы понимать, что я натворила. – Мелоди резко встала, не выказывая ни малейшего признака той ужасной боли, в которой всех убеждала. – Я доверилась тебе, понадеявшись, что ты поймешь всю глубину моих мучений, но ты взяла и просто швырнула мое признание мне в лицо. Я доверилась тебе в надежде успокоить разум, а ты отняла у меня покой окончательно. Ну и к кому же еще я могу обратиться, раз уж даже тебе нельзя доверять? – И, не дожидаясь ответа, она широким шагом направилась прочь. Но у дверей остановилась и, старательно изображая хромоту, медленно поковыляла по коридору – тем самым давая понять, что необходимость лгать всем в лицо доставляет ей вовсе не такие страшные мучения, как она только что живописала.

Джейн некоторое время сидела в тишине, пытаясь успокоиться. Она по-прежнему хотела хоть немножечко научить сестру держаться в рамках приличий, но теперь для этого требовалось как-то заштопать ту пропасть, что образовалась между ними.

Судя по всему, сказанное Джейн все-таки возымело некоторый эффект – сестрица весьма быстро «оправилась» от своей ложной травмы. На следующий день Мелоди объявила, что чувствует себя вполне неплохо и что травма оказалась вовсе не такой тяжелой, как ей сперва показалось. Когда в Лонг-Паркмид явились мистер Дюнкерк с сестрой, Джейн так и вовсе услышала, как Мелоди цитирует ее же собственные слова: «При падении я так перепугалась, что мне показалось, будто растяжение серьезнее, чем оно было на самом деле».

Однако мистер Дюнкерк так явственно сомневался в ее чудесном выздоровлении, что Мелоди предложила прогуляться по кустистым аллеям, дабы наглядно доказать способность наступать на больную ногу. Мистер Дюнкерк не был уверен, что это разумно, но его сомнения лишь укрепили Мелоди в ее решимости.