Книга Песня шелковицы, страница 1 – Цзюлу Фэйсян

Погибшая страна

Полнеба над дворцом было объято алым пламенем. Свет заходящей луны тонул в облаках.

Придерживая юбку, я шествовала по светло-серым ступеням стены, едва передвигая ногами. Никогда не любила сложные многослойные наряды и, кроме особых случаев, никогда бы не надела подобное платье, а даже если бы и надела, шлейф понесли бы служанки.

Но только не сегодня.

Сегодня меня сопровождали лишь солдаты с окровавленными пиками, отсвечивающими ледяной сталью. С каменными лицами мои тюремщики вели меня к городской башне.

Над башней развевались боевые флаги. Отовсюду доносились крики женщин и детей. Я переступила через хладный труп благородной дамы, чья голова была отделена от тела с непоколебимым равнодушием.

Мой путь лежал к самому высокому балкону.

В вышине кружили звёзды, облака плыли все быстрей и быстрей. Надвигалась буря.

Но то небо, а на земле, под городской башней, триста тысяч солдат взяли дворец в кольцо, перекрыв все входы и выходы.

Не считая криков и раздражительного ржания боевых скакунов, я не слышала ничего. Ночной воздух пропитался запахом крови и кусал лицо. Я отпустила юбку, позволив ей развеваться на ветру. Мой ярко-красный свадебный наряд горел в ночи цвета багровой крови.

Ледяной меч коснулся шеи, и по коже сбежала тонкая струйка крови. От подобного хладнокровия мои волосы встали дыбом.

— Хоу^[1] Чане, Ань Цзыу! — раздался яростный крик за моей спиной.

Три сотни тысяч солдат под дворцовыми стенами затихли. Я опустила взгляд, стараясь скрыть эмоции в глазах, словно статуя, лишённая всякого сознания.

— Ань Цзыу! — Ярость в голосе стала сильнее. — Мы приказываем вам появится. Промедлите, и Мы выколем глаз вашей госпоже, промедлите ещё, и она станет «человеком-свиньёй»!

«Человек-свинья» — жестокая разновидность пытки. Пленнику отрубают все конечности, выкалывают глаза, выдёргивают ноздри, отрезают уши и язык. А ещё это самая любимая казнь императора, что стоял за моей спиной.

Я не подняла глаз, собираясь с мыслями и успокаивая сердце. Никто не должен увидеть моего страха.

Солдаты пришли в волнение. Большинство из них служило под началом моего мужа, хоу Чане, многие генералы были лично со мной знакомы. В убийстве женщины нет ничего особенного, но беспощадная расправа с женойлидера мятежников есть средство устрашения.

Не говоря уже о том, что за этими стенами заливались слезами жёны и дети этих генералов и солдат. Убить меня сейчас всё равно заявить: всех остальных вскоре ждёт подобная участь. Эти воины провели в походах долгие месяцы, мечтая вернуться к своим родным, и если их близких вот так убьют…

Воистину жестокий замысел. Императорская стратегия поражала не только разум, но и сердце.

Раздался топот копыт. Он был едва различим, но я всё равно его услышала. Возможно, дело в том, что я занималась пением множество лет и была более восприимчива к звукам. А может я бы никогда не спутала топот Лунмэя, ведь его мы выбирали вместе.

Спокойно проехав через авангард, всадник натянул поводья и предстал перед взором окружающих.

В эту облачную ночь лишь свет факелов позволили мне разглядеть смутные очертания. Прямой идеальный силуэт в серебряных доспехах. Не впервые я видела его в боевом облачении, но впервые — на поле боя.

Никакого добродушия, только ярость.