Книга Семь жизней до счастья, страница 76 – Цзюлу Фэйсян

– Сяо Сянцзы, ты хоть поняла, что значит «я оберегаю единство всех вещей и в себе храню вселенскую гармонию»? ^[52]

Конечно же, поняла. А круглая дура из прошлой жизни – нет.

Точно! Я до сих пор помнила, как Чу Кун раз за разом пытался вбить в мою голову разного рода премудрости, но я была слишком тупа, чтобы к ним приобщиться. Наставник же снова и снова терпеливо вводил меня в курс дела. Его голос опять зазвучал у меня в голове.

Я радостно подпрыгнула, и пара тигрят повторили мое движение, приняв его за приглашение поиграть. Но мне было не до них. Я отошлав сторону и уселась в высокой траве, чтобы спокойно вспомнить основы духовных практик. Сосредоточившись, я очистила разум и вступила на путь совершенствования.

Прошло три месяца. Когда мать-тигрица стала обучать нас охоте, я заметила, что мои реакция и восприятие намного острее, чем у брата с сестрой. Если я продолжу тренировки, то уже через год смогу заговорить по-человечески.

Эта мысль обрадовала меня. Я даже прониклась уважением к Чу Куну и его методам. Недаром он, будучи простым смертным, сумел всего-то за двадцать лет преодолеть половину пути, ведущего к бессмертию. Надменный тип, конечно, но способностей у него не отнять.

Теплым днем, отдыхая после медитации, я лениво перекатывалась по земле, вспоминая прошлое. Если подумать, Чу Кун обращался со мной не слишком жестоко. При нашей последней встрече в Загробном мире новые обиды наложились на старые, поэтому я была слишком зла, чтобы рассуждать здраво. Но сейчас, размышляя спокойно, я поняла: Чу Кун обожал командовать, любил помыкать, обладал скверным характером, был чрезмерно суров, совершал подлости, но к своей глупой ученице относился неплохо. В конце концов, в знак старой дружбы он даже вырвал из груди сердце, чтобы спасти меня.

Однако правда ли, что это был дружеский жест? Чу Кун ведь ни капли не колебался. Я бы не смогла так решительно вонзить себе в грудь клинок. Это же моя плоть! Когда я спасла Лу Хайкуна, то поступила иначе, позволив другому нанести удар.

Солнце било прямо в глаза и слепило. Я вдруг вспомнила поцелуй на крыше, когда Чу Кун, пропитанный запахом вина, прижался ко мне губами. Мои лапы словно одеревенели, а голова на миг опустела. Он же не пил отвар забвения! Теперь-то я это знала. А он знал об этом всегда. Тем не менее в прошлой жизни… Он опьянел и поддался желанию или же…

От мысли, мелькнувшей в моей голове, меня охватил жар. Хорошо, что тигры не умеют краснеть, иначе я бы стала пунцовой. Не может быть… Не может быть! Неужели надменный и самодовольный Чу Кун… испытывал ко мне чувства?

Я замотала головой, стараясь вытряхнуть безумную мысль. Мы же заклятые враги! Противники, связанные судьбой! Хотя… в двух прошлых жизнях когда один из нас сохранял память, то не убивал другого, словно по молчаливой договоренности. Однако при встрече в Загробном мире мы неизменно бросались в бой! С другойстороны… в прошлый раз яростно нападала я, а он лишь язвительно огрызался… Почему я ищу ему оправдания?

Я заскребла когтями по стволу дерева, представляя, что это лицо Чу Куна. Разодрав кору в клочья, я поникла и разлеглась под деревом. Вдруг в голове вспыхнула странная мысль… Если бы меня полюбил Чу Кун, похожий на Лу Хайкуна, то любовь была бы взаимной. Меня бросило в жар, но в этом чувстве не было ничего неприятного.