Книга Тысяча и одна тайна парижских ночей, страница 37 – Арсен Гуссе

– Вы не умрете.

– Что мне делать, если останусь жив? Вы овладели моим сердцем и растоптали его; оно умерло.

Наступило молчание; капитан в последний раз глядел в лицо, которым так долго восхищался. Оно хранило прежнее выражение кротости и невинности и больше, чем прежде, походило на ангельское. Капитан снова подчинился чарующему впечатлению; еще немного – и он взял бы руку Мари, поднял и простил бы ее.

Но в эту минуту мимо окон проходил его полк: музыканты играли увлекательный воинственный марш.

Капитан был в восхищении.

– Ах! – вскричал он. – Я чувствую, что воскрес.

Он встал и взял руку жены, но для того только, чтобы вытолкать ее за дверь.

Потом дотащился до окна и стал глядеть на своих друзей: офицеров и солдат.

– О, мои друзья! Мои единственные друзья! – Он прильнул к окну. – И когда подумаю, – сказал он со слезами на глазах, – что все это я принес в жертву…

Весь полк, знавший о его болезни, поднял глаза к окну. Многие узнали капитана в стоявшем за стеклом призраке.

– Прощайте, друзья! – прошептал он, махая им рукой.

Из чувства нежной внимательности полковник ехал на лошади капитана.

– Мой добрый конь, – пробормотал Шарль Флерио, – я не сяду больше на тебя.

С этими словами он упал в кресло.

Когда вошла его жена, он уже был мертв.

– Так всегда и бывает! – сказала она. – Вот я и вдова.

И она поглядела в каминное зеркало на свое прелестное, ангельское личико.

Эта история глубоко растрогала меня, ибо я хорошо постигал все страдания этого героя, которого любовь вовлекла в самое низкое рабство.

Маркиз Сатана напомнил мне легенду о змее, скрытой под крыльями голубки.

– Пословица говорит, что не следует верить наружности. Тем хуже для капитана, который имел глаза для того, чтобы ничего не видеть.

– Однако он был не глуп.

– Не исключено, но вы, вы были вчера вдвойне глупы, когда не поняли сути ее лицемерного лица.

– Эта женщина клевещет на природу и Творца, потому что лицо есть зеркало души.

– Если вы когда-нибудь встретитесь с ней, то займитесь изучением этого противоречия: лицо ангела, душа развратницы.

– Да, я встречусь с ней, потому что хочу скорее узнать, что скрывается на дне этой пропасти.

– Я знаю, что там, – вздохнул маркиз Сатана. – Ровно ничего.

– А мораль истории?

– Следующая: самый заклятый враг солдата – женщина, потому что перед ней он всегда безоружен.

Однажды вечером, когда мы вдались в бесконечную область, заглядывая во все уголки сердца и отыскивая там женщину, дьявол сознался наконец, что добродетель еще не совсем изгнана из этого мира.

Но, улыбнувшись лукаво, он сказал назидательным тоном:

– Что может значить добродетель, если ее не искушают? Что такое добродетель, когда искушаю ее я? Я не говорю о легионе женщин, которые воображают, будто знают любовь, потому что нарожали множество детей. Я не говорю о тех, которые бессознательно добродетельны в своей жизни, полной труда и жертв. Я говорю о праздной женщине, имеющей время взвесить за и против, и оканчивающей злом по той простой причине, что она любопытна.

– Исключая тех, – возразил я, – которые оканчивают добром, потому что природа дала женщине чувство достоинства.

– И вы знаете таких? – уточнил дьявол.

– Я только таких и знаю. Gazette des Tribunaux ^[11] доказывает, например, что существуют развратные женщины, а брачные конторы – что есть девицы-невесты. Но меня окружают только образцы целомудрия. Позвольте, не далее как вчера я видел одну, которая служит натурщицей для мадонн и, пережив истинную страсть, хороша и как натурщица для дев.