Книга Тысяча и одна тайна парижских ночей, страница 209 – Арсен Гуссе

Точно так же на костюмированном балу Эмиля Жирардена, графиня Ля-В., наряженная в костюм naute gommeuse, внушила всем женщинам одеваться подобным образом, до такой степени пышно и нарядно было ее платье. Увидев такое платье, Людовик XIV вскричал бы: «Кто носит такое платье, та должна быть принцессой!»

Материи идет много не на один шлейф, но и на «подправки». Платье не делается сразу; самая лучшая закройщица не может избежать ошибок. Ей нужно кроить, как говорится, из вольного материала. Не имеет ли она права ради своего гения пожертвовать негодным?

При открытии Оперы одна маркиза, прозванная Сфинксом, потому что разгадала все загадки, даже загадки своего сердца, была в чудесном платье из старинной материи, которую отыскала в Венеции. Платье было достойно супруги дожа.Когда стали изъявлять ей удивление, она отвечала: «Цена ничтожная; представьте себе, я платила только по пятьдесят франков за метр».

В самом деле, по настоящей цене платьев оказывалось, что упомянутый наряд маркизы стоил только тысяча двести пятьдесят франков. Но маркиза прибавила: «Я надеялась подарить своей приятельнице такое же платье, но Ворт истратил все сто метров». Когда послышался ропот, она продолжала: «Что же делать? При первой и второй кройке он не был в ударе, при третьей же снова воскрес весь его гений». – «Так что, – сказал насмешливо один из присутствующих, – платье стоит не более пяти тысяч франков». – «Да, – отвечала маркиза, – но вы забываете фасон». – «Тсс! – сказал собеседник. – Я ничего больше не хочу слышать». – «Это еще не все, – продолжала маркиза. – Радуясь тому, что так дешево купила материю, я стала расточительнее и во время своего путешествия в Венецию истратила пятьдесят тысяч франков». – «Стало быть, – сказал собеседник, – говорите прямо, что платье стоит вам столько же, сколько опера».

И чем красивее платья, тем меньше надевают их. Женщина сочтет себя опозоренной, когда станут говорить, что она два раза надевала одно и то же платье. На другой день после бала отсылают платье к портнихе с приказанием преобразить его. Это преобразование стоит дороже самой материи. На днях одна модница пригласила меня обедать.

– Согласен, – отвечал я, – но с условием, чтобы в этот день не приходила портниха.

– Вы думаете, – отвечала она, – что мой обед тем хуже, чем лучше я одета. Успокойтесь, у меня в отличном состоянии как стол, так и гардероб.

Обед был восхитителен. Она пригласила одну из своих знакомых, прося приехать в великопостном платье. Знакомая была так же рассудительна, как и модница, о коей идет речь: правда, каждая из них заказала по два платья, но издержала только по две тысячи франков. «Безделицу», – говорили они, показывая свои великопостные платья.

В Средние века роскошь ограничили королевским приказанием: чтобы парчу, затканные материи, камку носили только куртизанки. «Воспрещается всякой благородной женщине носить что-либо другое, кроме льняных и шерстяных тканей».

Но через месяц король вскричал: «Кажется, в моих владениях живут одни только куртизанки!»

Что сказал бы этот король о современных нам светских женщинах, которые предпочтутскорее одеться подобно куртизанкам, нежели погребсти себя в шерсти и льне?

Если бы я был королем, то приказал бы всем модницам одеться для куртажа в фактуры, присланные им Вортом и другими виртуозами иглы и ножниц.